— Мы с Лисимахом заметили двух всадников, следовавших за нами весь день. Наверняка персы еще появятся.
Парменион почтительно попросил слова.
— У тебя нет нужды спрашивать позволения, Парменион, — ответил Александр. — Здесь ты самый опытный, и всем нам следует учиться у тебя.
— Благодарю, — сказал старый военачальник. — Я только хотел узнать, каковы твои намерения на завтра и ближайшее будущее.
— Вторгнуться внутрь территории, находящейся под непосредственным контролем персов. Им придется встретиться с нами в открытом поле, и мы их разобьем.
Парменион ничего не ответил.
— Ты не согласен?
— В определенной степени. Я встречался с персами во время первой кампании и могу тебя заверить, что это грозный противник. А вдобавок они могут рассчитывать на грозного полководца — Мемнона Родосского.
— Предатель-грек! — не сдержался Гефестион.
— Нет. Он профессиональный солдат. Наемник.
— А это не одно ли и то же?
— Нет, не одно, Гефестион. Эти люди прошли много войн и, в конце концов, лишились всяких убеждений и идеалов, но они обладают умением и опытом. В какой-то момент они продают свой меч тому, кто предложит лучшую цену. Тем не менее, это честные люди, и Мемнон именно таков. Они сохраняют верность договору любой ценой. Данное слово становится их родиной, которой они служат с абсолютной преданностью. Мемнона следует остерегаться. У него есть войска — от десяти до пятнадцати тысяч греческих наемников, они все хорошо вооружены и весьма опасны в открытом поле.
— Мы разгромили Священный отряд фиванцев, — напомнил Селевк.
— Фиванцы не в счет, — возразил Парменион. — Эти — профессиональные солдаты, они все время воюют и не делают ничего другого, а когда не воюют, то упражняются в военном деле.
— Парменион прав, — поддержал его Александр. — Мемнон опасен, и его наемная фаланга тоже, особенно если ее поддержит на флангах персидская конница.
В это время вошел Евмен.
— Тебе идут доспехи, — усмехнулся Кратер. — Ты похож на полководца. Жаль только, что ноги кривые и тонкие, и…
Все разразились смехом, но Евмен продекламировал:
Мне не по сердцу вид полководца того, что прекрасен и статен.
Кривоног, безобразен пусть будет, но с сердцем отважного льва.
— Молодец! — воскликнул Каллисфен. — Архилох — один из моих любимых поэтов.
— Дайте ему сказать, — призвал друзей к спокойствию Александр. — Евмен принес нам известия, и, я надеюсь, хорошие.
— Хорошие и плохие, мой друг. Решай сам, с каких начать.
Александр с трудом скрыл досаду:
— Начинай с плохих. К хорошим мы успеем привыкнуть. Дайте ему стул.
Евмен уселся, прямой, как жердь, из-за своего мешавшего сгибаться панциря.
— Жители Лампсака заявили, что чувствуют себя достаточно свободными и не нуждаются в нашей помощи. В общем, дали нам понять, чтобы держались подальше.
Александр помрачнел, и можно было догадаться, что он вот-вот взорвется от бешенства. Евмен поскорее продолжил:
— Но из Кизика известия хорошие. Город склонен присоединиться к нам. И это действительно добрая весть, поскольку все жалованье наемникам, которые служат персам, выплачивается деньгами Кизика. А точнее сказать, серебряными статирами. Вот такими.
Он швырнул на стол блестящую монету, которая подскочила и начала вертеться на месте как волчок, пока волосатая рука Клита Черного резким хлопком не остановила ее.
— И что из того? — спросил военачальник, вертя монету в пальцах.
— Если Кизик прекратит чеканку денег для персидских провинций, — объяснил Евмен, — тамошние правители быстро окажутся в затруднении. Им придется обложить своих жителей налогом или же искать другие формы оплаты, менее приятные для наемников. То же верно и для их снабжения, жалованья морякам флота и всего прочего.
— Но как ты этого добился? — спросил Кратер.
— Разумеется, я не сидел, сложа руки в ожидании, пока мы высадимся в Азии, — ответил секретарь. — Я уже давно вел переговоры с этим городом. Еще с тех пор, когда, — он склонил голову, — был жив царь Филипп.
При этих словах все в шатре затихли, словно между собравшимися поселился дух великого монарха, на вершине своей славы павшего от кинжала убийцы.
— Ладно, — заключил Александр. — Так или иначе, это не меняет наших планов. Завтра мы двинемся вглубь. Пойдем выкуривать льва из его логова.
Во всем изведанном мире ни у кого не было такой хорошей и точной карты, как у Мемнона Родосского. Говорили, будто эта карта явилась результатом тысячелетнего опыта мореплавателей с его родного острова и была создана искусством некоего картографа, личность которого держалась в тайне.
Греческий наемный полководец разложил карту на столе, придавил ее края подсвечниками, потом взял из ящика с играми одну шашку и положил на точку между Троадой и Фригией.
— В данный момент Александр находится примерно здесь.
Вокруг стола собрались все члены высшего командования персов, все в военных доспехах, в штанах и сапогах: Арзамен, правитель Памфилии, Арсит, правитель Фригии, кроме того, Реомитр, командующий бактрийской конницей, Росак, и верховный командующий, сатрап Лидии и Ионии Спифридат — огромный смуглый иранец с глубоко посаженными черными глазами, председательствующий на совете.
— Что посоветуешь? — спросил грека последний. Мемнон оторвал глаза от географической карты. Это был человек лет сорока, с проседью на висках, с мускулистыми руками и тщательно ухоженной бородкой, подправленной при помощи бритвы, отчего он напоминал одного из персонажей, изображаемых греческими художниками на барельефах и вазах.
— Каковы известия из Суз? — спросил грек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103