Вам будет выдано каждому по сто статеров города Кизика, и вы получите двухмесячный отпуск.
У солдата от волнения загорелись глаза.
— Государь… я…— забормотал он.
— Но с условием.
— Что угодно, государь.
— Когда вернетесь, приведите с собой других воинов. По сотне каждый: пехотинцев или конников — неважно.
— Положись на мое слово. Можешь считать, что они уже в твоем строю.
— Тогда ступай.
Солдат, не зная, как выразить благодарность, продолжал стоять столбом.
— Ну? Не ты ли умирал от желания вернуться к жене?
— Да, но я хотел сказать тебе… хотел сказать, что…
Александр улыбнулся и сделал знак подождать. Он подошел к ларцу, достал оттуда золотое ожерелье с маленькой камеей, изображающей богиню Артемиду, и протянул солдату.
— Это богиня, покровительствующая женам и матерям. Передай это от меня своей жене.
Комок в горле не позволил Евдему вымолвить ни слова, и, в конце концов, он дрожащим голосом сумел лишь выдавить:
— Благодарю, государь.
ГЛАВА 32
Молодые солдаты, выразившие желание вернуться к женам, отправились в начале осени в Македонию, чтобы провести там зиму, а чуть погодя отбыл и Парменион с частью войска и фессалийской конницей. Командование ею царь, посоветовавшись со старым полководцем, доверил своему двоюродному брату Аминте, который всегда поддерживал его, проявляя великую доблесть и преданность. С Парменионом также отбыли Черный, Филот и Кратер.
Александр пригласил на ужин Селевка, Птолемея и Евмена, устроив с ними военный совет.
Чтобы не вызывать ревности, он поручил другим товарищам — и даже Гефестиону — кое-какие дела в окрестностях, и у троих избранных могло создаться впечатление, будто они остались в лагере случайно.
В зал не пустили даже слуг, и одна Лептина носила блюда для сотрапезников, усевшихся вокруг стола, как в свое время в Миезе на уроках Аристотеля.
— Наши осведомители говорят, что Великий Царь по морю, подвергаясь большому риску, послал Мемнону огромную сумму, чтобы тот нанял дополнительно стотысячное войско для вторжения в Грецию. Но мне кажется, сумма предназначается в первую очередь для того, чтобы он начал раздавать щедрые подарки множеству влиятельных людей, рассеянных по всем греческим городам. Парменион уже изложил мне свое мнение…
— Вернуться домой? — наугад выпалил Селевк.
— В общем, да, — подтвердил Александр.
Лептина начала накрывать стол к ужину: жареная рыба, овощи, разведенное водой вино. Легкая трапеза, означавшая, что царь хочет, чтобы все оставались трезвыми.
— А что думаешь делать ты? — спросил Птолемей.
— Я уже принял решение, но хочу узнать ваше мнение. Селевк?
— Я за то, чтобы идти дальше. Даже если Мемнон поднимет Грецию на восстание, что из этого? Ему никогда не удастся ступить в Македонию, Антипатр не позволит. А если мы и дальше будем занимать порты на азиатском побережье, Великий Царь не сможет поддерживать с Мемноном связь. И, в конце концов, ему придется сдаться.
— Птолемей, что скажешь ты?
— Я думаю так же, как Селевк: пойдем дальше. Однако если представится возможность убить Мемнона, будет еще лучше. Мы избавимся от кучи забот и отсечем Великому Царю его правую руку.
Александра как будто бы поразило и удивило такое предложение, но он продолжил совещание:
— Евмен?
— Птолемей прав. Пойдем дальше, но постараемся избавиться от Мемнона, если удастся. Он слишком опасен и слишком умен. Непредсказуем.
Александр помолчал, без особой охоты жуя рыбу, потом отхлебнул вина.
— Значит, идем дальше. Я уже попросил Гефестиона съездить на разведку на побережье Ликии и Памфилии, к ущельям, о которых говорят, что они труднопроходимы. Через несколько дней мы узнаем точно, так ли они тяжелы. Парменион поднимется по долине Герма и выйдет на центральное нагорье, где мы с ним встретимся весной, пройдя путь от побережья к центру Анатолии.
Он встал и подошел к укрепленной на подставке карте.
— Место встречи здесь. В Гордии.
— В Гордии? А ты знаешь, что находится в Гордии?
— Знает, знает, — замахал рукой Евмен. — Там повозка царя Мидаса, который привязал ярмо к дышлу таким узлом, что никто не может развязать его. Один древний оракул Великой Матери богов утверждает, будто тот, кто развяжет этот узел, станет властителем всей Азии.
— И за этим мы идем в Гордии? — подозрительно осведомился Селевк.
— Не будем отвлекаться, — оборвал его Александр. — Мы здесь не для того, чтобы обсуждать оракулы. Нужно принять план действий на ближайшие месяцы. Я рад, что все вы единодушны в решении идти дальше. Мы не будем останавливаться ни осенью, ни зимой. Наши солдаты привыкли к холоду — они горцы. Вспомогательные части фракийцев и агриан — и подавно, а Парменион знает, что не должен делать передышки, пока не доберется до назначенного места встречи.
— А Мемнон? — спросил Евмен, снова напомнив про самый насущный вопрос.
— Никто не уговорит меня на предательское убийство, — хмуро проговорил царь. — Это доблестный воин, достойный принять смерть с мечом в руке, а не на ложе от яда или в темном углу от кинжала.
— Послушай, Александр, — попытался образумить его Птолемей, — сейчас не гомеровское время, и доспехи, что ты держишь рядом с постелью, никогда не принадлежали Ахиллу. Им от силы лет двести или триста, и ты сам это знаешь. Подумай о своих солдатах: Мемнон может убить еще тысячи. Ты этого хочешь, просто чтобы поддержать свою веру в героические идеалы?
Царь покачал головой.
— Не говоря о том, — вмешался Евмен, — что Мемнон мог бы прекрасно организовать то же самое против тебя: нанять какого-нибудь головореза, чтобы тебя зарезал, или подкупить твоего врача, чтобы отравил… Ты никогда об этом не думал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103