Птолемей кивнул:
— И ты думаешь, это соответствует действительности?
— Почему же нет? У каждого войска свои обычаи, и они привержены им.
— Что ты задумал?
— Разведчики сообщили мне, что персы двинулись из Зелеи на запад. И это означает, что они идут нам навстречу, чтобы преградить проход.
— Лишь на это нам и остается надеяться.
— Если бы ты был их командиром, какое место ты бы выбрал, чтобы воспрепятствовать нашему продвижению?
Птолемей подошел к столу, на котором была развернута карта Анатолии, взял лампу и провел ею от береговой линии в глубь материка и обратно. Потом задержался на одном участке.
— Думаю, вот на этой речке. Как она называется?
— Она называется Граник, — ответил Александр, — и, скорее всего именно там они нас и поджидают.
— И ты планируешь перейти речку в темноте и напасть на другой берег до восхода солнца. Я угадал?
Александр снова заглянул в Ксенофонта.
— Я же тебе сказал: это очень интересное произведение. Тебе нужно достать себе экземпляр.
Птолемей покачал головой.
— Что-то не так? — осведомился Александр.
— Да нет, план превосходный. Только вот…
— Только вот что?
— Да сам не знаю. После твоего танца вокруг могилы Ахилла и после изъятия его доспехов из храма Афины Илионской мне представлялось сражение в открытом поле при свете дня, строй против строя… Гомерическая битва, если можно так выразиться.
— Так и будет, — ответил Александр. — А то зачем, ты думаешь, я взял с собой Каллисфена? Но пока не будем попусту рисковать жизнью ни одного солдата, если нас к этому не вынудят. И вы должны действовать так же.
— Будь спокоен.
Птолемей сел, продолжая смотреть на своего царя, который все делал пометки в лежащем перед ним свитке.
— Этот Мемнон — крепкий орешек, — сказал он немного погодя.
— Знаю. Парменион мне рассказывал о нем.
— А персидская конница?
— Наши копья длиннее и древки крепче.
— Надеюсь, этого достаточно.
— Остального добьемся внезапностью и волей к победе: в нашем положении мы должны разбить их, во что бы то ни стало. А сейчас мой тебе совет: иди отдохни. Трубы затрубят до рассвета, и весь день мы проведем на марше.
— Ты хочешь занять позицию к завтрашнему вечеру, не так ли?
— Именно так. Мы соберем военный совет на берегу Граника.
— А ты? Не ляжешь спать?
— Поспать еще будет время… Да пошлют тебе боги спокойную ночь, Птолемей.
— И тебе тоже, Александр.
Птолемей отправился в свой шатер, разбитый на маленьком возвышении около восточного ограждения лагеря, умылся, переоделся и приготовился ко сну. Прежде чем лечь, он бросил последний взгляд наружу и увидел, что свет еще горит лишь в двух шатрах: у Александра и вдали — у Пармениона.
По приказу Александра трубы действительно протрубили еще до рассвета, но кашевары были уже давно на ногах и успели приготовить завтрак: дымящиеся котлы с мацой — жидкой ячменной кашей, сдобренной сыром. Командирам подали пшеничные лепешки с овечьим сыром и коровьим молоком.
По второму сигналу труб царь сел на коня и занял место во главе войска у восточных ворот лагеря. Рядом с ним расположились телохранители, а также Пердикка, Кратер и Лисимах. За ними двинулись фаланга педзетеров, в авангарде которой пристроились отряды легкой конницы, в арьергарде — тяжелая греческая пехота и вспомогательные части фракийцев, трибаллов и агриан, а на флангах вытянулась тяжелая конница.
Небо на востоке окрасилось розовым, запели птицы. Из близлежащих рощ медленно поднялись тучи лесных голубей: топот марша и лязг оружия пробудили их от ночного забытья.
Перед глазами Александра расстилалась Фригия — заросшие елями холмы, пересеченные речушками маленькие долины; вдоль рек росли серебристые тополя и ивы с блестящей листвой. Пастухи с собаками погнали на пастбища табуны и стада; жизнь спокойно следовала своим чередом, как будто грозное бряцание оружия на марше прекрасно гармонировало с блеянием ягнят и мычанием телят.
Справа и слева от войска по тянувшимся вдоль пути его следования лощинам скрытно двигались разведчики без знаков различия и без оружия; их задачей было не подпускать возможных персидских шпионов. Впрочем, в этой предосторожности все видели мало толку, ведь вражеским шпионом мог оказаться любой пастух или крестьянин.
В глубине колонны под охраной полудюжины фессалийских всадников двигался Каллисфен вместе с Филотом. За ним шел мул, груженный двумя переметными сумами с папирусными свитками. На каждом кратковременном привале историк ставил на землю скамеечку, доставал из одной переметной сумы деревянный столик и свиток и на глазах у любопытствующих солдат начинал что-то писать.
Быстро распространился слух, что этот худой юноша ученого вида пишет историю похода, и каждый солдат в душе надеялся, что рано или поздно может оказаться увековеченным на этих листах. Зато никого не интересовали сухие ежедневные отчеты Евмена и других командиров, которых обязали вести дневник о марше и отслеживать последовательность привалов.
В полдень сделали привал на обед, а потом, уже близ Граника, Александр приказал снова остановиться и под прикрытием гряды невысоких холмов дождаться наступления темноты.
Незадолго до захода солнца царь созвал у себя в шатре военный совет и изложил свой план сражения. Присутствовали Кратер, командир подразделения тяжелой конницы, Парменион, ответственный за командование фалангой педзетеров, и Клит Черный. Кроме того, были все товарищи Александра, составлявшие его охрану и служившие в коннице: Птолемей, Лисимах, Селевк, Гефестион, Леоннат, Пердикка, а также Евмен, который продолжал являться на советы в воинских доспехах — панцире, поножах и портупее;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103