боли, смерти, или неизвестности, или как повлияет болезнь на мою плоть и душу. С такими страхами можно совладать. Когда «кошмары» не поддаются осмыслению и я не в силах отогнать их, стараясь сосредоточиться на чем-то другом, тогда я могу их подавить, пытаясь превратить в другой страх, с которым справиться можно».
У Джейн хватало сил приходить из больницы домой на уик-энд, но возвращение туда воскресным вечером напоминало эскортирование школьника в ужасную школу-интернат. Джейн приходилось провожать, как ребенка, не способного дойти самостоятельно. Она опиралась на чью-либо руку, другой сопровождающий нес ее сумку, а третий быстро оплачивал проезд в такси, чтобы, возвращаясь в чужую, равнодушную палату, Джейн была бы как можно меньше времени на ногах.
Когда Джейн, Розмари и Тереза были вместе, они составляли одну семью, но, когда Джейн находилась в больнице, Тереза и Розмари чувствовали себя изолированными не только от Джейн, но и от повседневной жизни. Ни о чем нельзя было заранее договариваться или что-то планировать. Они гнали от себя отчаяние, притворяясь, что жизнь течет по-прежнему, но все время понимали, как это притворство хрупко. Хотя всегда находились люди, готовые оказать любую помощь.
Однажды вечером Розмари возвращалась домой, усталая после долгого дежурства и поглощенная мыслью о том, как мало можно сделать для Джейн. Дочь, которая всегда ценила уединение, теперь попала в капкан, лежа в переполненной палате. Розмари охватило жгучее желание все бросить и бежать, исчезнуть. За угол сворачивало такси, захотелось вскочить в него, примчаться в аэропорт и улететь — но куда? Деваться было некуда. Она нужна Джейн. Сейчас не время отчаиваться. Да и вести пришли неплохие. После всех обследований в теле Джейн не обнаружили ни малейших следов опухоли. Решили, что больная уже может выйти из больницы, и доктора принялись продумывать превентивное лечение. Наши надежды вновь воскресли. Вечером накануне дня, когда Джейн должна была выйти из больницы, Тереза с Розмари отправились в Лондон посмотреть пьесу — Джейн придумала именно так отметить это радостное событие. Вернувшись из театра, они узнали, что Джейн звонила по телефону. Ее только что осмотрела доктор Берд, которой Джейн верила больше других. Эта элегантная женщина с неизменным терпением отвечала на бесчисленные вопросы Джейн. Девушка подготавливала целый список вопросов к приходу врача. В этот раз врач ничего особенного не сказала, но попозже передала через нянечку просьбу к матери Джейн — пусть придет к ней утром. Хирург хотела поговорить с ними обеими. Внезапность такой просьбы очень напугала Джейн. Она искала успокоения у Розмари и Терезы, но те сами были перепуганы. Неужели удача их. снова покинула?
Хирург была серьезна и говорила без обиняков.
При очередном осмотре обнаружилась еще одна опухоль. Как только освободится место, ее надо сразу же удалить. Джейн с Розмари безнадежно переглянулись — уже третья операция. Вначале черное пятно на ноге, потом лимфатический узел в паху, а теперь опухоль на стенке желудка. Видимо, болезнь очень прогрессирует.
Джейн сдерживалась, пока не добралась до своей палаты. И тут разрыдалась — слезы заливали ей лицо. Медсестра подозрительно быстро принесла лоток со шприцем.
— Я уже в порядке. Мне ничего не надо, — мгновенно запротестовала больная, стараясь успокоиться. Она села на кровать, лихорадочно хватаясь за одежду. Глаза были полны слез.
— Уезжаем отсюда к черту! За спиной сестры возник врач.
— Скажи им, чтоб они ушли! — отрезала Джейн. Врач и сестра стояли в нерешительности. Розмари попыталась их успокоить.
— Дочь уже в порядке, спасибо.
Джейн взяла себя в руки, и они быстро покинули больницу. Но такси еле-еле ползло — был час пик. Джейн увидела в парке под деревьями нарциссы — была середина марта, и повсюду распускались цветы.
Тем временем Виктор узнал, что Англия и США обмениваются новейшими достижениями в лечении рака, и Джейн получит все, что возможно, здесь. Виктор больше не настаивал на переезде. Никто не знал, что ожидает Джейн, и семья не могла строить никаких планов. Приходилось жить день за днем, час за часом, всячески стараясь совладать с постоянной тревогой и неизвестностью.
Джейн лежала в постели, много читала, писала письма, звонила по телефону и развлекала приходящих друзей. Эти встречи очень помогали — у Джейн была своя жизнь, и она не чувствовала себя беспомощным инвалидом. Не все уж так мрачно. Она пересказывала нам новости и шутки, которыми развлекали ее друзья.
— Не знаю, почему они ко мне приходят, — сказала однажды дочь. — Я ведь почти только про рак и говорю — может надоесть. Только бы они не устали от меня и не перестали навещать.
— Уверена, что им нравится общение с тобой, — заверяла дочь Розмари. — Из жалости и симпатии можно прийти раз-другой, но друзьям приятно болтать с тобой, вот они и приходят.
И вдруг Джейн залилась счастливым смехом:
— Майкл сказал, что я — самая худшая реклама питательной пищи.
Когда Джейн училась в университете Суссекса, Майкл стал ее первой любовью. Они провели вместе два года в Брайтоне, на каникулы уезжали в Европу и Америку, где у них было много замечательных приключений. Друг в друге они открывали неизвестные прежде черты, и каждый, изумляясь, обнаруживал в другом все новые достоинства. Джейн поощряла интерес Майкла к политике. И он, отринув уют и спокойное существование представителя средних классов, с головой окунулся в эту политику, став на сторону левых. К тому времени Джейн увлеклась женским движением. Они были так поглощены друг другом, так близки, что Джейн временами казалось, будто она утратила свое я, и это ее пугало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84