Ясно? Готовы?
Джейн беспомощно лежала на двух парах рук. Потом Сара слегка согнула ей ноги в коленях, подвинула бедра — все это для того, чтобы снять напряжение с мускулов живота, поскольку именно там боль была сильнее всего. (Реакция Джейн на любое движение замечалась персоналом, ее состояние обсуждали на ежедневных летучках.) Сара знала, где именно рак причиняет особые страдания. Поворачивая девушку, она старалась не травмировать ее неловкой позой, не надавить на позвоночник. Когда больной подолгу лежит на спине, позвоночник его беспокоит. Сара плотно уложила подушки под спиной Джейн, чтобы та знала, что никуда не соскользнет и не окажется в неудобном положении. Беспомощного пациента всегда волнует вопрос, не сползет ли он, и медперсонал хосписа это учитывает.
Но девушке все было неудобно. Медсестра упорно искала для нее щадящую позу, опуская то изголовье кровати, то другой ее конец, все время спрашивая больную, не лучше ли ей. Джейн уже было стыдно все время отвечать «нет», но Сара отмахивалась от ее извинений.
— Мне это нетрудно, — говорила она, — и время у нас есть.
Розмари помогала поворачивать дочь до тех пор, пока она опять не оказалась на левом боку. Снова Сара обложила девушку со всех сторон подушками, делая из них в одном месте подпорки, в другом прокладку, с бесконечным терпением пристраивая поудобнее руки и ноги больной.
Наконец-то Джейн улыбнулась.
— Вот так гораздо лучше. Теперь я могу заснуть.
Но боль вернулась, и Розмари снова пошла разыскивать медсестру. Сара вернулась тут же: врач и сестры твердо решили не оставлять Джейн без внимания. Немедленно был сделан укол.
На смену пришла Патриция, Розмари забеспокоилась, что Джейн снова будет нервничать.
Четыре дня назад, когда Джейн только что привезли, она почувствовала к Патриции враждебность. Теперь Джейн стало легче, она не была сплошным комком нервов и боли. И девушки подружились. Расчесывая Джейн, Патриция заговорила о ее волосах: какие они густые и блестящие, несмотря на множество принятых лекарств.
— Я боялась, что они станут выпадать от химиотерапии, — ответила Джейн. — Каждый день смотрела, сколько их остается на расческе. Думала, что скоро стану настоящим пугалом. Может, это звучит глупо, но мне ужасноне хотелось лысеть.
Видимо, что-то было в манерах Пэт (вероятно, та самая прямолинейность, которая раздражала Джейн в первый день), что позволило задать простой вопрос:
— Как вы думаете, сколько мне осталось жить?
— Думаю, что недолго, — ответила Пэт в том же духе — просто и буднично. Джейн, казалось, удовлетворил ответ. Убирая волосы назад, Пэт сказала:
— Все-таки, как вы красивы…
— Трудно поверить, — усмехнулась Джейн, довольная, несмотря ни на что. Она всю жизнь следила за своей внешностью.
— Да, вы правда хороши собой. Такая спокойная сейчас. Я еще тогда, когда вас привезли, подумала — какая красивая, несмотря на боль.
— Нет, правда? — в вопросе Джейн был скептицизм. — А я не видела себя уже сто лет.
Когда Джейн лежала дома, никому не приходило в голову подать ей зеркальце. Идя в ванную, она тоже не останавливалась перед зеркалом: боль, причиняемая ходьбой, заставляла ее как можно скорее снова лечь. Но сестры в хосписе знали, как много значит внешность для пациентов — и молодых и старых, мужчин и женщин. По этой причине список вещей, которые больной должен взять из дома, обязательно включал ручное зеркальце.
— Где ваше зеркало, Джейн? Вы должны сами убедиться. — Патриция нашла его в тумбочке у кровати, потом подержала перед лицом больной. — Вы все видите? Зеркальце-то маленькое.
— А поближе не подвините? Я не очень хорошо вижу. — Джейн молча изучала свое лицо, потом задумчиво произнесла: — Я хотела бы выглядеть так, когда умру. Глупо звучит, правда? Казалось бы, какая мне разница?
— Нет, не глупо, Джейн. Вы будете красавицей, я ручаюсь.
Джейн взглянула в зеркало еще раз, потом, улыбаясь, опустила голову на подушку.
Среди подруг, которых Джейн хотела повидать, была Энн, с которой они преподавали в одной школе. Когда Энн приехала, у Джейн в палате был доктор Меррей, а Розмари в кухне замешивала тесто. Свежий хлеб был любимой едой Джейн, и она научила мать выпекать его. В кухне вкусно пахло дрожжами. Энн говорила возбужденно, стараясь скрыть смущение.
— Понимаете, когда Ричард мне сообщил, что она хотела бы меня видеть, я представления не имела… я ведь не знала ничего. Это был удар для меня… — Она остановилась, не зная, продолжать ли. — Мне было страшно с вами встречаться, но я вижу, что вы… держитесь. Никогда не знаешь, как на человека подействует несчастье, а я с вами и знакома-то не была.
— Да, нам было тяжело, — ответила Розмари, усиленно вымешивая тесто. — Но Джейн вполне спокойна, вы сами увидите, и к нам здесь прекрасно относятся. Мы чувствуем себя как дома.
— А сестры не возражают? Вы ведь все время здесь.
— Никто не возражает, сколько бы друзей ни приезжало к Джейн. Сегодня понедельник, формально посещений нет. В этот день родные отдыхают, да и больным нужен покой. Кое-кому трудно каждый день приезжать издалека. Так что в понедельник и у родственников уважительная причина, и больные не обижаются.
— Я вижу, здесь все предусмотрено.
— Но если кто-то хочет приехать, сестры не возражают. — Она рассказала Энн о том, как в хосписе были рады Арлоку.
— Здесь все по-иному, — сказала Энн. — Помню, как несколько лет назад умирала моя мать. Такие были строгости в больнице, где она лежала. Она слишком тяжело болела, чтобы лежать дома. Мне хотелось, чтобы Джуди, моя десятилетняя дочь, увидела бабушку перед смертью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84