Однако они быстро поладили. Джоан имела среднее медицинское образование, была человеком знающим и прямым, и больная видела, что она готова ей всячески помочь.
Джейн хотелось узнать от Ричарда и Джоан все, что им известно про меланому. Она чувствовала — вся семья в курсе дела, а от нее скрывают. С Джоан они быстро сошлись, потому ее-то Джейн и спросила:
— Я умру?
Джоан отвечала, что этого никто знать не может. Сама она полагала, что Джейн должна знать всю правду, но запрета Розмари не нарушала. Джоан с двенадцати лет была сиделкой в больнице и не раз видела больных, которых врачи и сестры считали безнадежными. В той больнице никого не называли умирающим вслух, но о том, что врачи от больного отказались, мгновенно узнавал персонал и сами больные тоже.
Через два дня после приезда Ричарда Джейн исполнилось двадцать пять лет. Она проснулась с ужасающей головной болью и в мрачном настроении. Весь день пролежала в полутемной комнате, ее раздражал даже щелчок выключателя. Появились друзья, комната наполнилась цветами и подарками, но больная была не в силах произнести хоть слово и взглянуть на подарки. Майклу всегда удавалось развеселить Джейн, но тут и он, потерпев фиаско, обескураженно отступился. До вечера ничто не помогало, пока Ричард не сделал попытку поговорить с сестрой, чтобы она могла ему поплакаться. Джейн выплакалась и почувствовала себя настолько лучше, что пригласила всех к себе поужинать. Вскоре она уже сидела в постели и весело шутила.
Джейн готовилась к третьей операции. Мы сняли квартиру около больницы. Старались поддерживать хорошее настроение у дочери и скрасить ее пребывание в больнице насколько возможно. Накануне ухода Джейн Ричард включил ее любимую музыку. Он собирался купить сестре наушники (самые легкие и удобные), чтобы она могла слушать магнитофонные записи, не мешая другим. Магнитофон с наушниками помог бы Джейн укрыться от шума в палате — особенно раздражал ее настырный, вездесущий телевизор — и от ненужных разговоров с назойливыми соседками.
Никак не могли решить, говорить ли Джейн правду. Розмари соглашалась с доводами Ричарда, но не знала, как это воспримет дочь.
Занимаясь магнитофоном, Ричард обратился к матери:
— Джейн говорит, если у нее есть десять шансов из ста, то не стоит и бороться за жизнь. Я намекнул, что, пожалуй, одна треть из ста, но их на самом деле гораздо меньше. Чертовски противно с Джейн лукавить.
— А по-моему, одна треть как раз правильно. Тереза звонила врачу, своей подруге, которая так и сказала, — быстро отозвалась Розмари.
— Да, но тогда мы не знали, что необходима третья операция. Теперь надежды гораздо меньше.
Розмари нечем было крыть.
— Я не придаю большого значения статистике. Что на такое? Я или ты — это не цифры на листе бумаги. Меня тошнит от этих разговоров о статистике.
Вошла Джоан, плотно притворив за собой дверь.
— Я говорила с Джейн о превосходстве духа над материей. Рассказала об одном исследовании относительно рака: ученые постарались установить, больше ли шансов выжить у людей верующих. И статистика показала, что истинно верующие люди и убежденные атеисты в равном положении, а чаще умирают ни в чем не уверенные маловеры.
— И что она? — Розмари знала, что Джоан на стороне Ричарда.
— Страшно обрадовалась. У нее как гора с плеч свалилась. Было так страшно думать, что, погружаясь в депрессию, она уменьшает свои шансы выжить.
— Хватит темнить, — отрезал Ричард. — Мы должны ей сказать.
— Тут, кроме того, другое, Рич, — Розмари все еще казалось: смерть от Джейн еще далека, она верила, что дочь выкарабкается. — Ты же знаешь, как глубоко она впадает в депрессию и какой становится несносной. Если мы скажем ей, что она обречена, Джейн совсем сникнет и перестанет общаться с людьми. У нее много друзей, и это ее спасает — благодаря им она не чувствует себя оторванной от внешнего мира, с ними она всегда весела и бодра, а раскисает только с нами. Если она уйдет в себя, друзья перестанут ее навещать. Ты не станешь навещать больного, который не хочет с тобой разговаривать. Вот тогда-то Джейн окажется действительно несчастной.
— Наверное, ты права, — неохотно согласился Ричард.
Розмари развивала свою мысль дальше:
— Она так радуется друзьям, и цветам, и телефонным звонкам. Ты только подумай сам. А вдруг, если мы скажем ей правду, она станет молча, в одиночестве терпеть эти страшные боли, и болезнь возьмет верх. Такая перспектива ужасна для нее, да и для всех нас тоже. К тому же, Рич, все мы смертны. Например, завтра я попаду под автобус…
— По-моему, мам, ты стараешься закрыть глаза на истинное положение, когда городишь такое, — нетерпеливо отвечал Ричард.
— Хватит об этом, — Розмари направилась к двери. — Джейн еще подумает, что мы говорим о ней. Отнесу ей чашечку кофе.
И спор на время прекратился.
Мы старались вести себя так, чтобы Джейн не чувствовала себя изолированной, но это оказалось нелегко. Мы часто делали ошибки.
— А знаете, Розмари, — к вечеру сказала Джоан, — когда вы вчера в холле разговаривали, до Джейн долетало каждое слово.
— Господи! А что я сказала?
— Ничего особенного. Но она все ясно расслышала. Вам надо это знать.
Розмари попыталась вспомнить, что она говорила. Может, что-то такое, что могло погасить последние надежды Джейн. Мать вздохнула свободней, узнав, что Тереза как-то говорила с Джейн о ее будущем, и дочь устало заметила:
— Не понимаю, из-за чего столько шума. Ведь самое худшее, что может случиться, — я умру.
Пока шла операция, Розмари вспоминала эти слова дочери. Мы знали всю серьезность положения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84