Он покачал головой:
– Я сожалею.
– Но позавчера мне предложили работу. Позвонил главный врач больницы «Эмерсон мемориал» и предложил мне должность в их травмоцентре.
– В самом деле? – Алек поставил свой чай на стол, явно расстроенный. – Вы примете предложение?
– Не знаю. Мне нравится здесь, и я бы хотела, чтобы мне снова начали доверять как врачу. – Она отпила чай, глядя на Алека из-за края стакана. Ее глаза имели тот же зеленый оттенок, что и стекло стакана.
– Пол изменился после своей поездки, – сказала она. – Он стал очень внимательным ко мне.
– Это замечательно, – Алек натянуто улыбнулся. – Он разлюбил… свою прежнюю, как ее там?..
– Не думаю, что он полностью покончил с ней, но он действительно старается. Дело в том, что, по его словам, Аутер-Бенкс вызывает у него воспоминания о ней, и поэтому он хочет отсюда уехать.
– Вот как? Значит, работа в Норфолке стала бы идеальным решением? – Он взял свой чай и направился в кабинет. – Я так и полагал, что это всего лишь вопрос времени.
Он хотел знать больше, он хотел знать, занимались ли они любовью.
– Вы сказали ему о ребенке?
– Еще нет.
Они снова были в кабинете, около старых инструментов Энни, и Алек с трудом выдерживал их запах.
– Это все решит, Оливия, – сказал он. – Пол такой романтичный. Если вы ему скажете…
– Я пока не могу.
– Он сам поймет это достаточно скоро, вы так не думаете?
Она посмотрела вниз, на свое бело-розовое полосатое платье с просторным напуском на животе.
– Что, уже заметно?
– Совсем нет, если смотреть на вас. Но… я полагаю… он ваш муж… – Он почувствовал, что краснеет, и Оливия улыбнулась.
– Я пока не подпускаю его к себе слишком близко.
– А-а-а, теперь понятно. – Он переложил ее тубус на стол. – Ну, садитесь.
Не успела она сесть, как зазвонил телефон, и Алек снял трубку. Звонила дежурная из ветеринарной клиники. Она сказала, что это срочный вызов. Собаке в глаз попала колючка.
Он повесил трубку и, улыбаясь, объяснил все Оливии.
– Это вы уговорили меня выйти на работу, – сказал он. Займитесь пока этим, – он показал на инструменты. – Я не знаю, как долго меня не будет, так что специально не ждите. Если вам что-нибудь понадобится, Лейси здесь.
Он поднялся наверх, сообщить Лейси, что уходит. Она сидела на кровати, вокруг были разбросаны книги и бумажки, из радиоприемника неслась действующая на нервы музыка.
– Папа, – захныкала она. – Пусть она уйдет, если тебя здесь не будет.
– Она только пришла, Лейси. Я позвоню, если сильно задержусь.
Алек вышел из комнаты, прежде чем она успела высказать еще какие-нибудь возражения, и спустился вниз. Он остановился в дверях кабинета, но Оливия полностью погрузилась в свое занятие. У нее на коленях лежал лист миллиметровки, и она, задумчиво закусив нижнюю губу, склонилась над ним с ножницами Энни в руках. Он ушел, решив ее не беспокоить.
На улице его окутал влажный, соленый воздух. «Вольво» Оливии слегка запотела и сверкала в розовых лучах заката. Проходя мимо нее к своему «бронко», Алек провел рукой по теплому, гладкому крылу машины.
Лейси появилась в дверях кабинета. Оливия оторвала взгляд от инструментов и ее поразил вид Лейси: она выглядела гораздо старше своих четырнадцати лет.
– Здравствуй, Лейси, – сказала она. – Как поживаешь?
– Хорошо. Лейси зашла в кабинет и переставила стул от стола Алека к рабочему столу. Она села, подтянув голые ноги на стул и обхватив колени руками. Трудно было сохранять серьезное выражение лица, глядя на ее волосы.
– Над чем вы работаете? – спросила она. Оливия задумалась. Она не могла ей ответить, что делает витраж для детской: не могла же она сказать Лейси, что беременна, когда ее собственный муж понятия об этом не имел.
– Я делаю витраж для одной из спален в моем доме.
– У вас есть рисунок? Мама всегда работала с рисунком.
– Да.
Оливия подняла лист миллиметровки с колен и положила его на стол. Возможно, рисунок воздушных шаров показался Лейси слишком простым, после тех композиций, которые делала ее мать. Но Лейси улыбнулась.
– Красиво, – сказала она, и ее голос прозвучал искренне. Она наблюдала, как Оливия достает рулон медной фольги из кейса. – Вы не сказали папе, что видели меня у себя в отделении?
– Нет.
– Почему?
– То, что происходит в скорой помощи, строго конфиденциально. – Она посмотрела на Лейси. – Как себя чувствует твой приятель? Парень, который баловался креком?
Лейси сморщила нос:
– Это не мой приятель. Он вернулся в Ричмонд, и вообще он негодяй.
Оливия кивнула:
– Он рискует своим здоровьем.
– Его это не беспокоит. У некоторых людей такая паршивая жизнь, что их не волнуют подобные вещи.
Лейси взяла моток припоя и начала крутить его в руках. Ее ногти были коротко обкусаны, некоторые – до мяса. За колючей внешностью скрывалась испуганная девочка.
– Твой отец рассказывал мне, что у тебя целая коллекция старинных кукол, – сказала Оливия.
– Да. – Лейси не отрывала взгляд от припоя. – Моя мама дарила мне их на каждый день рождения.
– Можно мне посмотреть на них?
Лейси пожала плечами и встала. Оливия поднялась следом за ней по лестнице. Они прошли мимо комнаты, которая, по всей видимости, была спальней хозяина: кровать с четырьмя колонками по углам, застланная пикейным покрывалом. Лейси открыла дверь в свою спальню, и Оливия не смогла сдержать восторга:
– О Лейси, это потрясающе!
На полке, протянувшейся на три четверти периметра комнаты, сидели чопорные куклы с широко открытыми глазами в изысканных платьях с кружевами. Над и под ними были расклеены афиши рок-групп: молодые люди вызывающего вида, в кожаных брюках и жилетах, с голой грудью, длинными волосами и серьгами в ушах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139