Видимо, мысль о смертоубийстве отпечаталась на ее лице очень отчетливо, потому что Юрий поспешно объяснил:– Это чай. Ромашковый. Очень успокаивает нервы. Девчонки из столовой дали.Ирина выхватила пакетик, рванула его пополам и швырнула в мусорку. Чай взвился над урной, словно прах сожженного викинга. Петровой полегчало.– Пошел ты, – сказала она, тщательно выговаривая каждый звук,– в столовую. К своим девчонкам.И продолжила путь уже уверенным неспешным шагом. Юрий прижался к стене, пропуская ее.Уже на улице до Ирины дошел смысл произошедшего. Она, тишайший бухгалтер Петрова, послала самого крутого мужика фирмы! Пусть не туда, куда он был достоин идти, а всего лишь в столовую, но послала! Не про себя, не ночью (как известно, по ночам рождаются самые блестящие реплики для минувших споров), а средь бела дня.Ирина резко выпустила воздух, который, оказывается, накопился в ее легких, – и тут ее затрясло. Она шла на чужих ногах и думала только о том, чтобы не упасть. Правда, в затылке лениво шевелились другие мысли: «А ведь я его задушить могла», «Теперь точно уволят» и «Пойду и напьюсь». Петрова пыталась понять, отчего ее трясет, но не смогла. Ей даже не удалось решить, правильно она поступила или отвратительно.Ирина зашла в гастрономчик возле дома и купила упаковку чая с ромашкой. Он оказался действительно успокаивающим. Не допив чашки, Петрова повалилась спать прямо в халате.Проснулась среди ночи. Сначала долго уговаривала себя подремать еще часок, потом поняла бессмысленность сопротивления и открыла глаза. Будильник показывал начало пятого.Полчаса Ирина убила на душ и завтрак, походила по квартире, села возле компьютера. Теперь она не сомневалась, что причиной ее вчерашнего поведения стала Марина. Нет, поначалу Петрова на работе вела себя типично по-бабски: ревела, кричала что-то про негодяев. Зато потом…– Пошел ты… в столовую! – громко повторила Ирина вслух и осталась собой довольна.Она включила ноутбук и пошла заваривать ромашковый чай. После кружки успокоительного напитка мысли о позоре и срочном увольнении вернулись, но уже без истерического фона. «Может, он и не рассказывал никому? Раз даже имени моего не помнит».Ирина размяла пальцы и уселась за клавиатуру. «А уволиться давно пора, – думала она, пока загружался файл, – никакой же перспективы. Точно, уволюсь».Петрова пробежала глазами последний написанный фрагмент. Марине увольнение никак не грозило, все ее устраивало: и процесс, и начальник, и зарплата. Или нет? Как бы она себя повела, если бы ее не устроила, допустим, оплата труда?Наверняка не стала бы истерик закатывать. И молчать не стала бы. Петрова прищурилась, посидела минутку и принялась писать. Грезы На третий день неожиданного отпуска я навела в квартире идеальный порядок. Это был тревожный признак – делать совсем нечего. Чуть было не позвонила Паше, но вовремя удержалась. Он нормальный парень, зачем его напрягать.Открыла старый блокнот (он обнаружился под грудой журналов по дизайну) и принялась обзванивать знакомых. Некоторые сменили номера, многие отделывались скороговоркой: «Что-то срочное? Тогда я потом перезвоню», но несколько бывших и потенциальных работодателей пообщались со мной довольно подробно. Каждый раз беседа строилась по одному и тому же сценарию.– Привет? – говорил работодатель. – Ты сейчас где?Я отвечала.– Это несерьезно, – говорил собеседник, – сколько тебе платят?Я честно называла сумму.– Даю на десять (пятнадцать, двадцать) процентов больше. И работой завалю так, что только делать успевай. Приходи сегодня вечером (завтра, в четверг) на собеседование. Хотя на кой черт нам собеседование? Что, я тебя не знаю? Когда сможешь выйти на работу?После четвертого такого разговора я пришла к двум выводам. Во-первых, я высококлассный и признанный специалист. Во-вторых, мой нынешний директор на мне экономит. Когда я только начинала работать, это меня устраивало. Теперь можно признаться честно – не ради денег я к Владимиру свет Петровичу нанималась, а ради его мужественного профиля. Но раз он оказался таким… гадом… придурком… таким не таким, то пусть хотя бы деньги платит.Как только цель была определена, я принялась бездельничать с удовольствием. Я валялась в постели до полудня, привела внешность в состояние, близкое к совершенству, читала легкие книги и ходила на бессмысленные фильмы. К воскресенью я выглядела и чувствовала себя великолепно. С изяществом отфутболила десяток ухажеров, – впрочем, двоим посимпатичнее после долгих уговоров свой номер телефона оставила.В понедельник утром я была готова приставить нож к горлу директора и не убирать его, пока не получу денег.Это оказалось даже проще, чем я предполагала. Неделя беспробудного сопровождения деловых партнеров превратила Владимира Петровича в существо усталое и серое лицом.– Здравствуйте, дорогой шеф! – начала я, лучезарно улыбаясь. – У меня к вам есть серьезный разговор.Шеф поморщился. То ли я так ослепительно выглядела, то ли слишком громко говорила.– Сегодня?– Сейчас.– М-м-м…Этот стон я расшифровала как «хорошо, я вас внимательно слушаю».– Владимир Петрович, дело в том, что вчера мне предложили очень выгодную работу. Предложение настолько заманчиво, что, несмотря на то что мне будет очень жаль вас огорчить, боюсь, что мне придется это сделать.Выражение глаз шефа после моей тирады не изменилось ни на йоту. Меня это насторожило.– Мне бы не хотелось бросать работу с вами на полпути. Вы для меня очень важный и нужный клиент. Но дело в том, что финансовая заинтересованность – это тоже для меня очень важно…Владимир Петрович не мигал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45