— не выдержал я. — Сначала думать надо, а потом уж арестовывать. Привыкли пьяных у метро крутить. А здесь нарвались на серьезных людей и теперь скулите.
Тут я понял, что сделан не из железа, а всего лишь из мяса. Из банального мяса и костей. До чего же мне стало обидно, трудно себе даже представить. В долю секунды кожаный оказался рядом со мной и боковым ударом двинул мне в челюсть. Без всякого пафоса, как самолет при неудачном взлете, я завалился на бок со звуками «хрясь», «дзынь» или что-то в этом роде.
Раскинув руками в полете, чтобы остановить свое стремительное продвижение к стеклянному шкафу, я машинально ухватился за хрустальную вазу с карандашами. И уже с пола швырнул ее в кожаного. И хоть до этого я ни разу не пробовал попасть в кого-нибудь хрустальной вазой из положения лежа, бросок оказался удачным. Сразу же выяснилось, что и контрразведчик не тренировался уворачиваться от хрустальных ваз. Она попала ему аккуратно в лоб и рассекла кожу.
— Господа! — вскочил мой редактор. — Что вы делаете?!
— Один-один, — спокойно констатировал Степанов, словно сидел в жюри на боях без правил.
Я вскочил на ноги.
Кожаный двинулся на меня с кулаками.
— Стоять! — ледяным тоном сказал Сергей Вадимович.
Мы замерли.
— Сидеть!
Мы сели.
— Я с тобой еще посчитаюсь, — процедил мне кожаный.
— Подведем итог, — все так же спокойно сказал Степанов. — Мы завели уголовное дело по факту убийства шестерых наших сотрудников. Вы, Алексей, проходите по делу в качестве свидетеля. Хочу подчеркнуть — главного свидетеля. Вы, кстати, тоже, — он ткнул пальцем в Сашку. — Завтра в двенадцать ноль-ноль наш следователь будет ждать вас на Лубянке. В том же самом подъезде Один-А. Там вас встретят и препроводят в кабинет. А сейчас разговор полагаю законченным.
Степанов «и другие официальные лица» в молчаливой угрюмости покинули кабинет.
— Что ты творишь?! Что творишь?! — зашептал Иван Трофимович, хватаясь за голову.
— Почему опять я?
— Это кошмар! Кошмар!
— Иван Трофимович, хватит друг друга кошмарить! Очнитесь!
Я пощелкал у него перед глазами пальцами. Раньше такого себе никогда не позволял. Проняло, однако!
— Посмотрите на очевидные вещи беспристрастным взглядом, — продолжил я. — Если бы вы не позвонили сегодня в ФСБ, шестеро их сотрудников были бы сейчас живы. Понимаю, что вы за меня волновались, но факт есть факт.
Павлов вытаращился на меня:
— А ты хоть сам понимаешь, чем могла закончиться для тебя встреча с Трофимовым?! Почему он тебя потянул на эту встречу?!
— Я вот только что догадался. У меня в комнате — «жучки». Звонок от Трофимова раздался аккурат после того, как я встречался на квартире с Викой. И рассказал ей о деле «огней». Тут они встревожились и вызвали меня на разговор.
— Так на хрена ты туда полез опять?! Я же тебя предупреждал!
— А я и не лез. Просто разговаривал с Викой и сказал ей хохмы ради, что собираюсь это дело расследовать. Вот и все. Откуда мне было знать, что меня прослушивают?
— Сам себе портишь жизнь, — заключил Павлов. — Да еще ни в чем не повинных людей втравливаешь. Идите оба, глаза б мои вас не видели. Мне надо еще подумать о твоем завтрашнем допросе. Этот свихнутый эфэсбэшник, кажется, хочет тебя убить.
* * *
Мы с Колчиным зашли в корреспондентскую. Здесь уже сидели наши коллеги и вовсю обсуждали мою стычку с оперативником.
Любая редакция — хуже самой захудалой деревни. Даже тихий чих разносится тут с катастрофической скоростью, с грохотом тайфуна. И обрастает по пути чудовищными подробностями. Стоило нам войти, все тут же примолкли и с любопытством уставились на нас.
Следом заглянула Юля из секретарской, фамильярно ухмыльнулась:
— Леша! Ты зачем оперативников ФСБ избил? А ты, Колчин, их за руки держал?
— Никого я не бил. Мне самому вишь как треснули, — показал я на потемневшую скулу.
— Да ладно! Все об этом только и говорят. Лоб ему расшиб до крови. Тебя даже на допрос вызвали уже.
— Это правда? — спросила меня Вика.
— Почти.
— А откуда синяк на скуле? — все так же фамильярно поинтересовалась Юля.
— Я же говорю, оперативник ударил.
— Тебе было больно? — спросила сочувствующе Вика.
Остальные разглядывали меня, как биолог пьяную букашку. Ни капли сочувствия, только любопытство.
— Ему тоже досталось. Так что мы квиты.
Поскольку мы с Колчиным явно не собирались рассказывать о наших подвигах, то вскоре все оставили нас в покое и разошлись по делам. Осталась только Вика.
— Ты опять влез в это дело? — спросила она.
— Я не собирался, но так получилось.
Не стану же я говорить, что, пытаясь снискать ее расположение той ночью, наплел лишнего, и это лишнее попало в чужие уши? В отличие от Вики, обладатели тех ушей восприняли мои слова в высшей степени остро.
Один из редакционных телефонов вдруг зарыдал плаксивой трелью. Вика сняла трубку.
— Это тебя, — сказала она.
— Да.
— Алексей, вы меня не знаете, — пропел динамик женским голосом. — Я по поводу вашей статьи о Таджикистане.
Тут я не на шутку перепугался. Если Трофимов решил меня достать, то женщина — просто идеальная подстава, чтобы выманить меня из редакции.
— Я мать одного военнослужащего. Он служил там. Я очень хотела бы с вами сейчас поговорить.
Что это? Ловушка? Или и впрямь обыкновенная читательница? Вот и Колчин насторожился.
— Я внизу. Мне срочно надо с вами переговорить, — уже умоляла женщина.
— Ладно, сейчас спущусь.
— Не ходи, — в глазах у Вики стоял страх. — Это засада.
— Я бы на твоем месте тоже поостерегся, — поддержал ее Колчин. — Давай я тебя подстрахую, что ли?
— Ну, давай. Встанешь в сторонке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99