Голова разбойника смешно смялась, во все стороны полетели ошметки мозга. Оставшийся попятился, но палица достала и его. Кубата шатало. Он немного промахнулся, но все-таки удар нашел цель. Плечо разбойника, защищенное доспехом, вмялось, расплылось. Всадник вскрикнул. Кубат заставил его замолчать, размозжив череп, как тыкву. Даже шлем не помог.
Кубат чувствовал, что смерть уже наступает на пятки. Он отбросил ненужную теперь палицу, тяжело вздохнул.
— Я сделал все что мог, — прохрипел он. — Перун, я уже у порога…
Он так и не упал. Умер, как и подобает мужчине, сидя в седле. Казалось что он, грозный и неотвратимый, все еще ждет нового врага, вызывает на поединок. И разбойники не сразу поняли, что Кубат мертв. Еще долго безуспешно стреляли в него. А Кубат все сидел, непобедимый в жизни он остался таким и после смерти.
Уже трое охранников скончались в страшных мучениях. Стрелы разбойников падали смертоносным дождем, убивая ни в чем неповинных лошадей и людей, виноватых лишь в том, что вызвались охранять колонну. Данила хмуро поглядывал из укрытия. Теперь, когда воевода и калика были мертвы, больше не оставалось ничего, кроме как последовать их примеру. Не давала покоя лишь хозяйка, которая дрожала, как осиновый лист и тихо поскуливала от страха. Данила сочувственно вздохнул. Женщине не место на поле боя.
— Ничего, — утешил он ее, — все будет хорошо. Мы почти победили.
Девушка благодарно уставилась на него, припала к груди. Данила совсем растерялся. Нет, нельзя было давать волю чувствам. Он отстранил ее, посмотрел в ей глаза.
— Я должен помочь своим друзьям. Они без меня не справятся, — сказал он. — Поняла!
Она кивнула.
— Как звать-то хоть тебя, красавица?
— Гунтана.
Данила улыбнулся.
— Красивое имя. Чужеземное, но красивое…
Он так и не успел вскочить на лошадь. Две повозки вдруг опрокинулись, и в проем ворвались всадники. Охранники бросились врассыпную, даже не пытаясь сопротивляться. Данила заскрипел зубами. Трусы! Умирают, как трусы! В руку сам скользнул меч, вибрирующий и горячий. И Данила бросился на ближайшего всадника. Тот даже не удосужился выстрелить. Что было силы, ударил Данилу ногой в лоб. Русич рухнул, попытался подняться и снова упал. Перед глазами проплывали розовые разводы. Он не в силах подняться, перевел остывающий взгляд выше, в небо. Там уже высыпали звезды. Холодные, равнодушные, они веселились и смеялись, следя за смешными мирскими проблемами. Им было наплевать на все. Данила закрыл глаза. И больше не открывал.
В воздухе висел непереносимый смрад. Казалось, что лежишь, толи на дне болота, толи в деревянном гробу, и крупные белые черви уже принялись за свою нелегкую работу. Данила в ужасе открыл глаза, закрыл их вновь. Солнце, жаркое, как тысяча костров, слепило, не давало смотреть в небо. Никак сами боги гуляют по небосклону.
Голова трещала по швам и гудела, как пчелиный улей. Данила потрогал лоб. На нем сухой коростой осталась запекшаяся кровь. Сапог-то у разбойника был с железной ковкой, удивительно, что череп не треснул. А с другой стороны, если там сплошная кость, то чему трескаться?
Данила приподнялся на локтях, превозмогая боль, перевернулся на бок, и медленно поднялся на ноги. Немного шатало, и мир вокруг плыл. Но это ничего. Как говорят пращуры, голова не задница, завяжи и лежи. Лежать, к сожалению времени не было. Надо было действовать.
Вокруг была все та же бескрайняя степь с полоской леса впереди. Вокруг творилось невообразимое. Трупы охранников, продырявленные арбалетными болтами, были везде. И почти все получили выстрелы в спину, убегая. Теперь Данила понял, почему здесь стоял такой смрад. Воняла свертывающаяся кровь. У многих мертвецов глазницы были пустыми. Это и понятно. Между трупов ходили толстые, пережравшие мертвечины вороны. Глаза — их любимое лакомство. Когда Данила попытался их разогнать, птицы лишь недовольно каркали и расходились в разные стороны. Взлететь уже не было сил.
Разбойники были гуманны. Они не добивали охранников, не топтали конями раненых. Даже своих не убрали с поля боя. У них было другое занятие. На поле не осталось ни одной повозки. Разбойники забрали все, даже лошадей охранников увели. Данила искал среди трупов Гунтану, но девушки здесь не было. Ее уж точно не убили.
Двое из охранников были еще живы. Они тихо постанывали, один просил воды, другой уже ничего не просил. Данила подошел, скривился. У парня распорот живот. Кишки вывалились, и теперь лежали перемешанные с землей, пузырились. Здесь же копошились огромные мухи. Жирные, недовольно улетали, когда Данила сгонял их. Внутренностями уже успели полакомиться вороны. Непонятно, как охранник вообще выжил. Данила пожал плечами, дескать, нет у него воды. Да и откуда ей взяться, если все добро разбойники увезли. Хотя нет, где-то была его котомка. Оная отыскалась там, где раньше лежали мешки с зерном. Нападавшие прихватили и их, зато котомку не заметили. А в ней еще осталась наполовину полная баклажка, да кое-что из еды.
— На, пей, — он осторожно приблизил горлышко к сухим потрескавшимся губам парня. Тот благодарно посмотрел затухающим взглядом, сделал пару глотков и затих.
Второй охранник был не в лучшем состоянии. Арбалетный болт перебил ему хребет, парень не чувствовал ног.
— Я буду жить? — Тихо спросил он.
— Будешь, — через силу улыбнулся Данила. — Обязательно будешь. Сейчас, я тебе помогу подняться.
— Но я не чувствую ног.
— Они просто затекли, давай, опирайся.
Парень доверчиво облокотился на подставленную руку. Данила перехватил руку за спину, резко дернул. Хрустнули шейные позвонки, охранник ойкнул, осел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137