А что мне бригадир? Мне бригадир не указка, у меня своя голова на плечах есть! Да, может быть, в будущем студенты на личных вертолетах на поля летать будут – день поползал по грядке – и домой, к телевизору… И никаких тебе бригадиров!
Бригадир: Подъем, ребята! Перерыв окончен! Вставай, вставай, Манилов, хватит тебе языком чесать!
Сидоров и Манилов послушно становятся на колени и ползут в том направлении, где еще не убран картофель.
Манилов: А все же хорошо бы наш труд хоть немного автоматизировать. Ну хотя бы, чтобы корзинки сами ездили.
Сидоров: Корзинки? Это ты неплохо, Манилов, придумал… Передвигая перед собой корзинки, оба на коленях уползают за кулисы. Для экономии занавес можно не делать.
Джин Абдула Хусейн
Был как-то у студента Шмяткина джин. Жил он в бутылке, потрешь ее – он и вылезет. Что ему скажешь, то и сделает. Класс! Не жизнь, а одно удовольствие. Да вот только делал все этот джин с большой неохотой и все как-то шиворот-навыворот. Пошлешь его в магазин с червонцем, так он продавцу нагрубит, сдачу не принесет и, вообще, норовит все брать бесплатно, за что его бьют и пытаются ловить. Скажешь ему, шпаргалки к экзамену написать, так он такое напишет, что прочитать нельзя, а если прочитать можно, то вслух не скажешь.
Ясное дело, Шмяткин распекал джина всячески и поругивал, и на этом поприще дошел до такой выразительной словесности, что джин зеленел, залезал в бутылку и пробочку за собой аккуратненько закрывал. Дошло уже до того, что никакими силами нельзя его было оттуда вызвать. Пробку откупоришь, а оттуда только дымок выходит да ругательства. В общем, заболел джин. У меня, говорит, период спячки начался. У меня, говорит, настроение не важное – боюсь и вам испортить… То у него мутации, то насморк, а то и того похлеще и из другого места.
Шмяткину симуляции эти не особо-то понравились. Ладно, думает, без тебя, проходимец, сессию сдам. Законопатил он бутылку и понес, куда глаза глядят, а так-как такую ржавую и старую ни в одном приемном пункте стеклотары брать не хотели, так и осталась она лежать возле мусорных ящиков, неизвестно до каких времен.
Что-что, а ждать джин умел…
Шел как-то прораб Хрюшин к себе домой и заметил бутыль, которая привлекла его внимание. Принес он ее домой, облюбовал, а так как классику читал еще в детстве, вытащил пробку, да потер о горлышко. Джин и вылез, грустный, правда, немного после заточения.
– Да, застоялся ты, милый, – покачал головой Хрюшин. – Потускнел весь, даже дым не идет. Ну, мы тебе работенку подыщем, не боись…
Известное дело, у прораба Хрюшина строительство объекта ну никак к сроку сдачи, на каких-нибудь полгода, не поспевало.
– Ну что, саксаул, город построить можешь?
– Могу, – честно ответил джин. Это ведь входило в список его услуг.
Недели две джин строил объект. По двадцать норм давал в день и, верите ли, успел к сроку. Комиссия ахнула, пожала плечами, пожала руку Хрюшину и где надо поставила крестик. На радостях, с премии Хрюшин напился, да и джина своего подпоил изрядно.
– Да, что там построить город! – стал кричать джин. – Я его и разрушить могу! Гораздо быстрее!
– Ломать-то, в общем-то, не строить, – согласился Хрюшин и подумал, что неплохо бы еще сарай и строительный мусор убрать. – Кое-что, вообще-то, можно и сломать…
– Сделаем! – вскричал Хусейн-джин, исчез куда-то на полчаса, а вернувшись, полез в бутылку – отсыпаться.
Наутро прораб Хрюшин так и подпрыгнул, проходя мимо строительного объекта: стены кривые совсем уже обвалились, из проломов сантехника выглядывает. Так и стоит его объект с недоделками, словно и не принимал участия в его строительстве Абдула Хусейн. Взял Хрюшин на работе отгул, пришел домой, бутылку двумя пробками забил и выкинул на все четыре стороны.
Бутыль об асфальт ударилась и укатилась в канаву. От старости, наверное, не разбилась…
Урюкшан, директор кафе-ресторана, никогда бы эту импортную бутылку не поднял – все у него было, не жаловался. И машина, и дача, и две самые красивые, добрые, честные и любимые жены. Хорошо жил Урюкшан, да вот ОБХСС его вконец замучило, до того, что спать директор спокойно не мог.
Пришел он в свой кабинет, двери плотно закрыл, пробку вытащил, бутыль потер и приказал джину появиться.
– Я джин Абдула Хусейн, – сказал джин, присматриваясь к Урюкшану.
– Вот что, уважаемый. Теперь будешь работать на меня. Я твой хозяин… Ты мне – я тебе. Должен помочь, одна кровь все же…
Сообщил он ему свой самый важный пароль («ты – мне, я – тебе»), дал ему явки и связи – и стал джин заниматься махинациями, да такими, что работники ОБХСС только за голову хватались и таблетки от головной боли пили.
– Где вы были, товарищ Урюкшан, с такого по этакое?
– Дома был. Сосед видел, жена скажет.
– А этого с тем-то вы хорошо знаете?
– Первый раз эти преступные фамилии слышу…
Пуще прежнего хорошо бы стал жить Урюкшан, если бы не джин. Да в него-то все и упиралось. Совсем уже обнаглел Хусейн-джин, зазнался, хозяина не слушает, в бутылке прорезь проделал, да в нее стал деньги складывать. Взятки стал брать неимоверные. Урюкшану немного даст, а остальное – в бутылку. А если Урюкшан начинает его стыдить, Адбула Хусейн ему отвечает: «Э-э, уважаемый! Ты мне, я себе!»
Подумал Урюкшан, снял с джина ввереные ему полномочия и посадил в бутылку – до поры до времени, приказав даже пароль секретный забыть. А бутылку поставил на шкаф – для красоты.
Только через полгода Урюкшан выпустил джина из бутылки, да и то только для того, чтобы сделать из него джина на побегушках. Тапочки ему принеси, машину помой, мусор вынеси…
Джин бегает и все указания Урюкшана послушно выполняет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133