В углу зала шепталась парочка гоблинов, несколько троллей на задних креслах украдкой курили чудовищных размеров самокрутки пыха и играли в морской бой, особняком сидел Змей Горыныч, на три громадных головы которого все без исключения ифриты глядели с нескрываемой завистью.
— Итак, — повторил Артур Артурович, — совещание прошу считать открытым. На повестке дня три вопроса. Первый…
Тут Артур Артурович снова прервался и тяжело вздохнул.
— Всем известно, — снова заговорил он, — что в отличие от остального населения нашего загробного мира существа, которые лично я, скончавшийся в середине двадцатого столетия на планете Земля, привык называть сказочными персонажами… так… в отличие от остального населения сказочные персонажи получили в нашем мире возможность размножаться. Это хорошо, товарищи! Это хорошо! — Артур Артурович качнул головой и в упор посмотрел на длинную шеренгу совершенно одинаковых мужиков в островерхих шлемах и с большими двуручными мечами на плечах. — Это хорошо! — в третий раз повторил Артур Артурович. — Но почему вы, товарищи сказочные персонажи, размножаетесь так интенсивно, что нет никакой возможности вести учет поголовья сотрудников? Избушки на курьих ножках мешают в период гона дорожному движению, носясь как сумасшедшие по всему Пригороду, склевывая кого попало. Несколько случаев уже было, что избушки склевывали сотрудников ГАИИ. И еще… Вот, например, возьмем команду богатырей, патрулирующих Серые Пустоши…
Артур Артурович снова посмотрел на шеренгу мужиков.
— Сколько вас было в команде, когда вы прибыли?
— Тридцать три, — неохотно ответил мужик, стоящий в голове отряда, — да еще дядька Черномор. Тридцать четыре, значит.
— А сейчас сколько?
— Восемьдесят пять, — потупившись, ответил тот же мужик.
— Та-ак, — зловеще протянул Артур Артурович, — уже восемьдесят пять. А у меня по ведомости только шестьдесят два… Сколько раз можно ведомости менять, а? Совершенно невозможно с вами работать. Кстати, где ваш Черномор?
На этот вопрос мужик ничего не ответил, да и вся шеренга вдруг опустила глаза в пол.
— Я спросил, — повысил голос Артур Артурович, — где дядька Черномор?
— Да какой он дядька… — помявшись, начал говорить головной шеренги, — он когда сюда переселился оказался почему-то тетькой… Наверное, потому что в течение жизни хотел ею стать. Вот с этого все и началось… Был начальник, стал говна качальник. Только и делает, что сидит на декрете вот с таким вот пузом. Я-то говорю ребятам — срамота! А они мне — на том свете бабы не пробовали, так хоть на этом… А дядька… тьфу, тетька Черномор рад стараться… И сейчас он опять в палатке с дитями валяется, и пузо у его опять выше носа… Переведите меня куда-нибудь, — помолчав, попросил он Артура Артуровича, — стыд один с этим народом работать.
— Нельзя, Никодим, — строго ответил Артур Артурович, — если тебя перевести, они совсем работать перестанут. А вот бумагу насчет перевода Черномора на другой участок я уже подал.
Тут зашумела вся шеренга.
— Не имеете права! — стали раздаваться выкрики. — Черномор был, есть и будет с нами… Если переведете от нас его — такое устроим…
Артур Артурович поморщился. Больше всего на свете он не любил, когда собственные его сотрудники начинали прекословить и бунтовать. Когда-то он наказывал своих дрессированных собачек тем, что не давал им есть, но теперь его подчиненные в пище вовсе не нуждались. Разве что запретить «бухло»? Но — Артур Артурович это знал — такое решение было абсолютно неприемлемо. Если «бухло» запретить, взбунтуется вся Пригородная милиция поголовно, потому из непьющих во всем отделе был только участковый Эдуард Гаврилыч — да и то наполовину. Голова Эдуард «бухла» не употребляла, а вот голова Гаврилыч временами квасила за двоих. Так что…
— Тиха! — рявкнул Артур Артурович. — Разорались! Я никому, кроме Никодима, слова не давал. И вообще решение относительно вашего… вашей… Черномора еще не принято. Тихо, говорю! Переходим к следующему вопросу…
Шеренга мало-помалу смолкла.
— Это не вопрос даже, — проговорил Артур Артурович, и лицо его несколько смягчилось, — не вопрос, а объявление. За последние двадцать экстра-сглотов на участке сержанта Эдуарда Гаврилыча произошло рекордно малое число правонарушений. Я подавал бумагу в центр на предмет награждения и… Кстати, где Эдуард Гаврилыч?
Эдуард Гаврилыч поднялся. Голова Эдуард скромно смотрела в потолок, а голова Гаврилыч, наслаждаясь собственным торжеством, гордо зыркала по сторонам.
— Здравствуйте, дорогой! — поздоровался Артур Артурович.
— Здравствуйте, — поздоровался Эдуард.
— Доброго здоровьичка, — откликнулся и Гаврилыч.
— Вот, товарищи! — торжественно произнес Артур Артурович. — Смотрите на него! Труд Эдуарда Гаврилыча должен стать примером для всех вас! Правда, у него, как и у каждого, были в прошлом свои просчеты и ошибки. Мы не будем их вспоминать, но все-таки надо отметить тот случай тридцать экстра-сглотов назад, когда Эдуард Гаврилович, получив приказ посадить два десятка новоприбывших в наш мир корнеплодов, неправильно понял директиву начальства, то есть меня, и вместо того, чтобы посадить корнеплоды на подготовленные для них места на грядках, поместил их в Смирилище…
По залу прокатился смех. Эдуард смутился еще больше, а Гаврилыч неизвестно отчего широко заулыбался и проговорил что-то вроде:
— Да ладно, чего там…
— А теперь, Эдуард Гаврилыч, самое главное, — посерьезнев, сказал Артур Артурович. — Начальство переводит вас на лучший участок работы. Отныне вы будете патрулировать Южный участок нашего Города.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108