«Берлин, Митте, Георгштрассе, 2».
…Вбежал младший унтер-офицер.
— По вашему приказанию явился!
— Облачайся! Пострижешь, побреешь господина Орлова.
— Слушаюсь… Как прикажете, господин подполковник? Под полечку? Боксик?
— Обыкновенно.
— Давно оттудова, ваше высокоблагородие?
— Котов! — Поручик Астафьев оторвался от газеты. — Можете молча орудовать?
— Трудно-с, вашбродь. Поговорить охота.
— Со мной поговоришь!
Котов больше ни слова, лишь спросил деловито:
— Усы сохраним? Вам идут.
— Пожалуй, оставь.
Астафьев насмешливо бросил:
— Усы гусара украшают.
— Котов, сбрей, ну их к черту!
Парикмахер смахнул усы. Спросил у Астафьева:
— Одеколончиком полить, вашбродь?
— Лей. Рейхсбанк выдержит.
Поднялись на третий этаж, прошли в комнату, в ней мягкий кожаный диван, такие же глубокие, вишневого цвета кресла, на полу ковер.
— Отдохните, господин Орлов. Я сейчас.
Астафьев ушел, закрыв за собой дверь на ключ. Орлов опустился в удобное кресло…
— Пардон, господин подполковник. Вздремнули? Закусите.
Орлов с удивлением посмотрел на стол — как в сказке, скатерть-самобранка, — сосиски, видать, горячие, булочка, масло, вкусно пахнет кофе.
«Не слышал, как принесли!»
Астафьев опять вышел.
Только принялся за сосиски — Власов и с ним бородатый полковник.
Орлов отодвинул тарелку.
— Не дури, Алексей Иванович, — дружелюбно сказал Власов. — И так столько дней не ел. Поешь. Мы не спешим.
— Давай, Власов, говори — что надо?
— Когда мы с тобой, Алексей Иванович, в Ялте отдыхали, никак месяц не вспомню?
— Не все ли равно?
— Не представляешь, как я тебе завидовал! Какая у тебя жена! Ее, по-моему, Кирой звали? Верно, Кира. Слушай меня внимательно, Орлов. Советую еще раз все взвесить. Кстати, листовки с твоим фото и подписью произвели на советских сильное впечатление. Взвесь еще раз все. А пока будь здоров.
Последним вышел бородатый полковник. Испытующе посмотрел на Орлова.
Почти тотчас же дверь открылась.
«Нет-нет, галлюцинация! Не может быть…»
— Алеша!
«Я схожу с ума!»
— Алеша, это я. Мне сказали: «Сейчас вы его увидите».
Кира бросилась к нему.
— Кира! Живая, живая… Родненькая моя!
— Алеша! Давно ты здесь! Где Сережа?
— Как где? У бабушки! Да ведь ты ничего не знаешь! У бабушки…
— Когда ты видел его?
— Недавно… Недели три назад.
— Он здоров?
— Кира! Живая, живая!
— Скажи, он здоров?
— Совершенно здоров! Кира! Живая! Не плачь, Кира, не плачь!
— Не могу… Я так измучилась. Я ничего не знала. Я побежала тебя искать, а машина ушла… Ты их видел — Сережу и маму?
— Кира, рассказывай, рассказывай…
— Как он выглядит? Он здоров?
— Ходит в школу, даже в две — еще в музыкальную… Сядь рядом! Счастье мое. Рассказывай.
— Как я только выжила? Если бы ты знал, как я их ненавижу! Как мама? Совсем старенькая?
— Ей Сережа стареть не дает. Ты бы видела, как он ест!
— Ты видел их!
— Не плачь, Кира, не плачь…
— Не буду… Он сказал: «Сейчас вы увидите вашего мужа, повлияйте на него!»
— Кто он?
— Как кто? Власов. Он меня сюда привез. Он уговаривал: «Повлияйте на мужа, если хотите, чтобы он и вы остались живы». Алеша, скажи, что я должна делать? Он сказал: «Если он не послушает вас, его сожгут!»
— Это они умеют…
— Говорил, что все равно победит Германия.
— Это он и мне говорил… Они хотят, чтобы я пошел служить к ним. Я им, видно, очень нужен, надеются — много расскажу. Дураки! Правда, Кира? Дураки!
— Дураки!
— Они убьют нас, Кира.
— Знаю…
— Он мне сказал, что сбросили нашим листовки с моим портретом…
— Он мне показал. Как ты мог надеть немецкую форму?
— Это фотомонтаж. Ловкость рук. Самое страшное, Кира, что наши могут не узнать правды.
— Узнают когда-нибудь. Ничего тайного нет на свете. Все рано или поздно открывается… А если и не узнают, совесть твоя будет чиста… Алешенька, я такое пережила, такого насмотрелась!
— Не будем об этом больше говорить…
— Расскажи про Сережу.
— Я приехал, они меня не ждали. Он очень вырос. Он мне по плечо…
Дверь открылась. Вошли Власов и бородатый полковник.
— Вы должны поблагодарить меня, Кира Антоновна, что я не поверил вам и предоставил возможность повидать Алексея Ивановича. Представь, Алексей Иванович, твоя супруга выдавала себя за Рябинину. Распорядитесь, Никандров.
— Свидание окончено.
Кира положила руки на плечи мужа:
— Алеша! Представь, что мы одни. Это же не люди, а животные… Звери… Пусть звери смотрят на людей. Дай я тебя поцелую, Алеша! Не волнуйся за меня. Слышишь! Не волнуйся… Я все выдержу…
— Свидание окончено.
Открылась дверь. Орлов заметил — в коридоре двое с автоматами. Никандров приказал:
— Проводите арестованную!
Дверь захлопнули, Никандров встал рядом с Власовым.
— Слушай меня внимательно, Алексей Иванович, — сказал Власов. — Говорю с тобой в последний раз. Сейчас тебе принесут бумагу и ручку. Садись и пиши. Или… Что ты так смотришь?
— Пытать будешь?
— Тебя не тронем. Но если благоразумие у тебя верх не возьмет… Тут есть один специалист. Лучше его никто не умеет допрашивать. Большой мастер на выдумки… Фантазер… Эрих Рике… Так вот, он у тебя на глазах будет допрашивать Киру Антоновну…
Опять: кап-кап-кап… Сегодня пятница. Где они держат Киру? Не виделись столько… А может, все чепуха? Присяга… Клятва… Может, самое главное в жизни любовь? Немцы не победят, это глупости… Победим мы… Буду гнить в земле. Какое там — просто стану пеплом… А жизнь всюду… Дерьмо ты, Алексей Иванович, если об этом думаешь. Нигде тебе жизни не будет. Жрать будешь, пить будешь, а жить не будешь… Будут Киру терзать, будут… Мне бы пистолет, два патрона — больше не надо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168