Кое-что идет для русских, прибывших в Германию на работу. Есть особая редакция материалов для лагерей военнопленных.
— Вы там работаете?
— Мало-помалу, — уклонился от прямого ответа Закутный.
Власов подумал: «А ты, Дмитрий Ефимович, хорош гусь! Привык к здешним порядкам: «… освобожденных от Советов районов… Насобачился ловко!» Спросил:
— Мы с вами ранее, к сожалению, не встречались. Хотел бы знать вашу должность в Красной Армии.
— Вы имеете в виду последнюю? Командовал 21-м корпусом. Что еще вас интересует?
— Когда в плен попали?
Закутный удивленно поднял брови. Его узенький лобик превратился в щелочку между лохматыми бровями и начавшим седеть ежиком.
— Не понимаю вашего вопроса. Я не попал в плен, как вы изволили сказать, а добровольно перешел на сторону Великой Германии.
— Извините.
— Вот так-с… А теперь разрешите вернуться к нашей первоначальной теме — о намерении образовать «Русский комитет». Я всемерно одобряю. Я, как и вы, в России поторопился в Коммунистическую партию вступить, теперь, понятно, вышел. Так вот, если мое пребывание в партии помехой не будет, можете рассчитывать на мое участие в комитете. — Глазки Закутного блеснули злостью: — Не знаю, как вам, Андрей Андреевич, а мне лично эта партия всю жизнь испортила, и пришло время за все обиды отплатить.
— Я рад, Дмитрий Ефимович, что нашел в вашем лице единомышленника…
— Спасибо, Андрей Андреевич… Герр Штрикфельд любезно мне сказал, что вы едете в лагерь, в Хаммельбург. Там, я надеюсь, нужных людей тоже обнаружите.
— Кого можете рекомендовать?
— У меня все на заметку взяты. Командующий 12-й армией генерал-лейтенант Понеделин, командир 8-го корпуса генерал-майор Снегов, Малышкин Василий Федорович…
— Начальник штаба 19-й армии…
— Он самый… Есть еще Трухин Федор Иванович, Благовещенский Иван Алексеевич. Этих уговаривать не придется… Должен предупредить, господин Малышкин умом не блещет, болтлив чрезмерно. Еще есть Жиленков Георгий Николаевич, молодой, лет тридцати, генерал-лейтенант.
— Не слыхал. Закутный усмехнулся:
— И не могли. Он в райкоме работал. Звание перед самой войной получил — бригадного комиссара, а величает себя генерал-лейтенантом. Это, доложу я вам, прохвост, прохиндей, но хитер, и у немцев в чести…

Поди разберись кто я
Даже всезнающий Закутный не знал, что Георгий Жиленков в это время находился уже не в лагере, а вместе со штандартенфюрером Далькеном, редактором «Дас шварце копф», ездил по Украине, выступал с речами, писал листовки, а самое главное, отбирал в лагерях военнопленных — тех, у кого «серьезные счеты с Советской властью». Сам Закутный, ставший несколько месяцев назад секретным сотрудником шестого отдела главного управления имперской безопасности, не знал, что Жиленков был послан на Украину этим же шестым отделом.
Во Львове Жиленкову удалось завербовать для школы диверсантов одиннадцать националистов, в Орше он познакомился с изменившим Родине полковником Владимиром Боярским и вместе с ним в сопровождении Далькена прибыл в Осинторф. Тут, в остлегионе, Жиленкова ожидали неприятности. Первым на вербовку он наметил рядового Григория Солдатенкова, про которого предварительно узнал все, что полагалось знать в таких случаях: год и место рождения, социальное происхождение, где работал до войны, как ведет себя в легионе, с кем дружит, как относится к Германии Гитлера. Все сведения о Солдатенкове были самые наилучшие: родился в 1919 году в глухой деревеньке Вятской губернии, в годы нэпа отец был торговцем, затем его раскулачили, в комсомоле Солдатенков не состоял, до армии успел отсидеть год в тюрьме за хулиганство, в легионе ведет себя отменно, дисциплинирован, услужлив — сам напросился в вестовые к немцу-командиру, — короче, «кадр кондиционный», как любил говорить Жиленков.
Далькен, любивший вставать рано, приказал Жиленкову вызвать Солдатенкова первым, к шести утра. Жиленков и Боярский, чертыхнув трудолюбивого немца, просидели за пивом до двух ночи, а в четыре их разбудили выстрелы, свирепый лай огромных овчарок, крики. Легион взбунтовался, перебил командиров-немцев. Восставшие легионеры дрались упорно, уложили больше полусотни эсэсовцев. Разоружить легион удалось только к вечеру, да и то с помощью двух батальонов СС, срочно переброшенных из Орши. Командир роты Семен Горохов, прозванный легионерами, как выяснилось на следствии, Стрихнином и обнаруженный эсэсовцами в погребе, куда он успел спрятаться от восставших, на допросе показал, что руководителями восстания являлись рядовые Василий Гурьянов, Николай Бондарев и Григорий Солдатенков. Гурьянова и Бондарева нашли среди убитых, а Солдатенкова ни живым, ни мертвым обнаружить не удалось. Его вместе с тремя легионерами на второй день поймали в Богушевскё и привезли в Осинторф.
Далькен, злой как черт, с рукой на перевязи, потащил Жиленкова и Боярского на допрос главаря. По пути к бараку, где держали пойманных легионеров, Далькен весь запас желчи выплеснул на Жиленкова:
— А вы хотели этого бандита отобрать в школу диверсантов!
— Но мне сказали… — пытался оправдаться Жиленков.
— Мне тоже говорили, что вы умный человек…
В обросшем, бородатом, окровавленном Солдатенкове Жиленков узнал капитана Смирнова, с которым последний раз виделся в октябре 1941 года в лесу, неподалеку от районного центра Смоленской области Семлево.
В то время Жиленков, бригадный комиссар, занимал должность члена Военного совета 32-й армии. Положение этой армии в октябре 1941 года было тяжелое: вместе с другими армиями — 16-й, 19-й, 20-й и 24-й — она оказалась в окружении в районе Вязьмы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168