А теперь — марш на урок! Я его отведу прямо к мистеру Ли.Самая рослая девочка неохотно кивнула.— Я вижу… это не Акорна. — Одним резким взглядом она пресекла все протесты остальных. — Я знаю Госпожу, она такая, как он… но другая. Мистер Ли поймет, что делать.Охранник потащил Таринье прочь, прежде чем дети опять подняли вой.— Какой… васш… са-акон… я нарушил… таким… видом?Юноше приходилось сосредотачиваться, чтобы выдавливать из себя слова. Этот «всеобщий» был резким, уродливым наречием…Охранник уставился Таринье в грудь… то есть туда, где находились бы глаза, будь юноша одного роста с безрогим недомерком. Значит, внушение все же действовало! Варвар определенно не видел во внешности Таринье ничего особенного… но что же тогда его встревожило?— Мистер, — прошипел охранник, — ваши красивые глаза и фигура меня не трогают, и тех детишек — тоже. Но раз уж вы болтаете на всеобщем, то могли бы сообразить, что не стоит болтать своими причиндалами в общественном месте. Особенно при детях, — добавил он. — Мистер Ли — он таких очень не любит. Да и кто ему судья, ежели вспомнить, что эти малыши пережили? Я бы таких, как ты, высылал без скафандра своим ходом!Гнев подхлестнул воображение охранника, и из обычного мерного «бу-бу-бу» его мыслей на Таринье выплеснулся ужасающе ясный образ высокого, красивого, светловолосого двуногого, с непристойными предложениями подступающего к кучке плачущих детей. За этим образом последовали ассоциации столь омерзительные, что юноша поспешно закрыл свои мысли от поступающих сигналов. Он был так потрясен, что даже не попытался стереть память охранника и скрыться.«Таринье, ты недоумок! У этих существ, наверное, табу на наготу!»«Никто мне не сказал !»«Я же знала, что вначале надо подробней изучить их культуру».— Тебе еще повезло, что мистер Гилоглы приказал тебя прямо в апартаменты Дельзаки Ли доставить, — сообщил охранник, подталкивая Таринье по коридорчику, ведущему в просторную комнату, чьи стены покрывал алый с золотыми узорами шелк. — Тебя бы и линчевать могли за такие делишки.Он кивнул молодому варвару за резной деревянной конторкой, и перед Таринье распахнулась, точно зрачок глаза линьяри, овальная дверь.— Отлично, Барнс. Теперь можешь возвращаться на пост, — проговорило хрупкое, темноволосое двуногое, напряженно поджидавшее гостя на пороге следующей комнаты, еще более просторной и обставленной мягкими диванами и низенькими столиками.Пригнувшись, Таринье шагнул в овальную дверь и с удвоенной силой попытался внушить двуногому, что «Ты не видишь ничего необычного. Тебе очень скучно. Ты хочешь, чтобы я ушел».Темноволосое двуногое пошатнулось, прижав ладонь ко лбу. При движении ткань рубахи натянулась, и Таринье смог разглядеть увеличенные молочные железы, присущие тому же полу, к какому принадлежала Кхаринья, но куда менее выдающиеся. Может быть, это недоразвитая особь того же вида… нимфа?— Не знаю, что на меня нашло, — пробормотала самка. — Мне показалось… но я же видела…Она скользнула взглядом по стоящему в дверях Таринье, явно не замечая его — сознание услужливо заменяло образ линьяри на что-то, вполне обычное.— Простите… Мы с вами знакомы?— Джудит, что с тобой? — В дверях соседней комнаты встало еще одно двуногое, крупное, с рыжей шерстью и необыкновенно густой порослью на лице. — Акорна, какого черта ты…Самец замер, и по лицу его расползлось то же ошеломленной выражение.— Погодите. Мне казалось…Он отступил через порог, глянул на что-то в соседней комнаты, потом снова перевел взгляд на Таринье.— Не понимаю! — воскликнул он, потирая глаза. — На экране… но вы не…Зашипело какое-то устройство; рыжий самец отступил, пропуская в комнату дряхлое двуногое, восседающее на антигравитационном устройстве. Образ этого существа оказался очень четким: ломкая, сухая, точно бумага, морщинистая кожа, натянутая на иссохший костяк, блестящие черные глаза и проницательный ум.«Подозреваю, дело в телепатическом подавлении», отчетливо промыслил старик.Таринье облегченно вздохнул.«Так ваш народ все же умеет слушать не только ушами, но и сердцем?»«Среди моих соплеменников этот талант малоизучен, но возможность его существования обсуждалась давно. Один наш мудрец сказал как-то, что, когда отброшено невозможное, истиной является оставшееся, даже если оно кажется невероятным».Таринье отбросил спавший на глаза локон. Если это древнее существо впервые сталкивается с мысленной речью, то почему так спокойно воспринимает происходящее? И как ему удалось так быстро догадаться обо всем?«Вы, молодые, так легко возбуждаетесь».В суховатом мысленном голосе старика Таринье почудилось веселье.«Подтверждение давно обсуждавшейся гипотезы должно радовать, а не пугать! Что же до моих догадок, то никакое другое предположение не объясняло того факта, что на видеоэкранах вы очень похожи на Акорну, в то время как все, кто встречается с вами во плоти, видят лишь обычного человека».«Кроме тех злосчастных детенышей!»«Среди моих сородичей есть поговорка: устами младенца глаголет истина. Это и правда так?»«Их мозг недостаточно развит, чтобы воспринимать мысленную речь. Можете называть это „истиной“ — я это считаю большим неудобством!»«А-а… Весьма интересно будет разобраться в тонкостях того, что вы зовете „мысленной речью“. Но все по порядку. Выпьем чаю, и, может, вы поведаете мне то, что известно вам о нашей Акорне».« Нашей ‘Кхорнье», твердо поправил Таринье. «И это вы должны были бы объяснить нам, что вы с ней сделали!»«Так вы не одни?»«Таринье, немедленно представь нас!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97