Перекосило патрон, ни туда ни сюда А я к «мадсену» привык, разобрал его. Смотрю, совсем исправная машинка, как бросишь? Видно, какой-нибудь боец-первогодок бросил в лесу, когда своим умом не справился, а немец напирал. Легче удирать было.
— Командир полка приказал здесь остановиться,— сказал Яан Курнимяэ повернулся на бок, стал сворачивать самокрутку и поглядывал время от времени в сторону леса. Каждые две минуты там раздавался хлопок и на поле разрывалась очередная мина.
— Велико ли дело,— бросил сержант, склеил слюной самокрутку и начал шарить по карманам в поисках спички.— Стоять и здесь можно. Через лес он ганками не продерется, танки вот никак не остановишь, они как тараканы лезут. А без танков немец не ахти какой вояка, как дашь разок-другой по зубам, сразу сдает назад и давай швыряться минами или насылает свой ветрогоны.
Курнимяэ с явным удовольствием выпускал дым в небо. Оба бойца с брезентовыми сумками следили за его самокруткой с нескрываемой тоской в глазах. Только туркмен не обращал на это никакого внимания, он высунулся и неподвижно вперился темными блестящими глазами в далекую опушку леса, будто настороженный зверек в пустыне у входа в песчаную норку. Яан обратил внимание, что туркмену раздобыли карабин по росту, который он ни на миг не выпускал из рук.
Сержант сделал еще несколько затяжек, затем оглядел свою самокрутку и протянул ее одному из подносчиков патронов.
— На, Раугас, но честно поделись с Коноваловым, табаком разбрасываться мы не можем. Каждому ровно столько, чтобы душу отвести.
Раугас безмолвно схватил самокрутку и принялся жадно затягиваться. Коновалов подвинулся к нему, давая молча понять, что не собирается уступить и крошки своей доли.
Самокрутка еще не успела догореть до конца и Коновалов жадно вдыхал в себя дым, так что щеки у него западали, когда Курбанов гортанным голосом выкрикнул:
— Сержант! Немцы?
Все одновременно повернули головы к лесу Между кустами на первый взгляд ничего видно не было. Однако Курбанов уставился в одну точку и высматривал там пока только ему одному видимых врагов Яан схватил бинокль. Он заставил себя очень медленно провести справа налево.
И тут — да, и тут он увидел в самых густых зарослях на опушке две фигуры в серой форме. Немецкие дозорные разглядывали раскинувшееся перед ними поле.
Он передал бинокль поглядывавшему возле пулемета Курнимяэ.
— Возле большой орешины, слева, Сержант долго всматривался,
— Разведка,— заключил он.-- Стягиваются понемногу. Они еще нас не видят, мы их видим. Ну ладно, пусть идут, хотя бы первому взводу свернем носы набок!
Он вернул бинокль, подтянул приклад к плечу и стал целиться. Теперь, когда расположение немца известно, можно было и простым глазом угадать их фигуры.
Курбанов вопросительно посмотрел на сержанта.
— Погоди, Атабай,— сказал Курнимяэ,— они еще подойдут. Пусть идут.' Целься. Я скажу, когда будем стрелять.
Русский язык Курнимяэ был ужасным, но Курбанов, казалось, прекрасно понимал рубленые фразы сержанта. Своеобразным, плавным, охотничьим движением он приложился к своему карабину и повел ствол к цели. Его черные блестящие глаза ни разу не моргнули Другие бойцы тоже изготовились на краю выемки к стрельбе, но Курнимяэ бросил им:
— Не стрелять! Я скажу, когда надо,
Яан твердо уперся локтями в землю и следил в бинокль за немецкими разведчиками. Солнце жгло спину, у земли не было и малейшего дуновения ветерка, и он почувствовал, как выступившие на лбу капельки пота превращались в градины. Он вынужден был на мгновение отложить бинокль и вытереть рукавом лоб, не то ручейки пота сбежали бы на брови и залили бы окуляры
Разрывы мин на поле прекратились. Где-то справа шла вялая перестрелка. Немецкие разведчики с засученными рукавами, с автоматами на груди сновали по опушке леса. Теперь они уже были уверены в своей безнаказанности и не старались особенно укрываться. Видимо, немцы решили, что, вырвавшись из клещей, противник сломя голову бежал.
— Что они собираются делать? -- спросил Курнимяэ, не поднимая головы от пулемета. Это был больше вопрос самому себе и в то же время желание, услышав свой голос, снять напряжение.
-- Наверное, сейчас пойдут,— шепотом, будто немцы могли услышать его, ответил Яан.
И в самом деле, разведчики тут же начали движение двумя колоннами. Одна группа направилась с севера, другая — с юга в обход к деревне, которая оставалась за спиной залегших бойцов. Немцы продвигались вперед быстро, и по этой скорости, а также умению, с которым они использовали для укрытия на местности малейшую складку, можно было заключить, что это опытные солдаты.
Отряд, шедший в обход с северной стороны, должен был пройти далеко от основания картофельного бурта, заго другая группа шла почти прямо на них. Курнимяэ, натянутый как пружина, следил за приближением разведчиков.
— - Атабай,- позвал он тихо.
Курбанов повернул голову. Сержант указал в направлении удалявшейся группы, и тот понял. Ствол его карабина нацелился на дальнюю группу.
— Наверное, время...— произнес Яан, когда немцы в бинокль, казалось, были уже на расстоянии рытянутой руки.
— Еще чуток,— хрипло прошептал сержант.— У меня прицел на сто пятьдесят метров. Нам их бояться нечего, пускай идут, дальше придется убегать.
Одновременно с пулеметной очередью грянул выстрел из карабина Курбанова. Подошедших разведчиков будто смело с поля. Яан видел, как первые два упали скошенными, шедшие сзади стремительно бросились наземь. Тут же Курнимяэ прервал очередь, и над полем снова воцарилась тишина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154