Было так душно, что Рудольфу казалось, будто он все еще не может отдышаться после своего бега в поселок. С каждым шагом в голове отдавалась боль. Он напряженно вслушивался. Но и в Виймаствере все оставалось спокойным, больше оттуда не доносилось ни одного выстрела. Неужели они действительно не смогли связаться из волостной управы с городом и помощь так и не пришла?
В амбаре пастората уже находилось с десяток людей. В темноте Рудольф никого не узнал, однако привыкшие к сумраку глаза присутствующих видели его хорошо. Едва щелкнул замок, как кто-то потянул Рудольфа за рукав.
— Орг! Это я, Ормиссон. Как ты им в лапы попал?
— Сдуру напоролся, не сообразил приглядеться,— с досадой ответил Рудольф и коротко поведал свою историю.
— А за мной домой явились,— сказал Ормиссон.— Я и представить не мог, что они так распоясались. Не то бы в лес сиганул. Как думаешь, что они теперь с нами сделают?
— Черт его знает,-- парторг не захотел делиться с ним своими худшими предположениями. Оставалась еще слабая надежда, что из волостной управы все же успели при появлении лесных братьев позвонить в уезд и помощь на подходе. Имелась и другая надежда: если им удастся продержаться до утра, прибудет обещанный отряд истребителей и освободит их.
Ормиссон жил в деревне Курни, там у него было маленькое бобыльское хозяйство, прирабатывал он еще и плотницким ремеслом. Земельная реформа прирезала ему небольшой клин, то прошлогоднее приобретение и оказалось теперь роковым. А может, и еще что другое: Ормйссон любил выступать на собраниях. Прилежно и основательно читал газеты поэтому он никогда не испытывал недостатка в нужных словах. По любому поводу у него имелось собственное мнение, и ему нравилось оглашать его перед другими. Впрочем, всем этим он выделялся еще и да июньской революции, но в те времена его рвение ничьего внимания к себе не привлекало. Активность же при новой власти была явно вписана в перечень грехов Ормиссона.
— Послушай, неужели у них и впрямь силища такая, что ни истребительный батальон, ни милиция совладать не могут? — продолжал допытываться Ормйссон.— Военный наблюдательный пост в поселке вырезали... Лютуют, будто советской власти и нет уже!
— Вот проклятье, я не успел вызвать помощь! — с сожалением сказал Рудольф.— Если из волостной управы тоже не дозвонились, то откуда им знать? Мы договорились, что подмога прибудет завтра утром.
— Может, и нас до утра в покое оставят? — рассудил Ормйссон.
— Какая там у них сила,— хмуро продолжал Рудольф — Десяток-другой ружьишек, да и то половина дробовики. Только у куиметсаского барчука пистолет-пулемет. Если дотянем до утра, нагрянет истребительный батальон и разгонит их как цыплят, это как пить дать.
— Да, на свой страх отсюда и мышонку не улизнуть,— протянул Ормйссон.— Мы уже всё обследовали. Сразу, как заперли. Пасторатский амбар — что твоя крепость, если дверь на запоре, то и крысе ни туда и ни сюда.
Из темноты за их спиной раздались стоны.
— Кто это? там? — спросил Рудольф.
— Волли Лепамярт. При аресте били ногами в живот, теперь его кровью рвет. Боли, наверное.
Вольдемара Лепамярта Рудольф припомнил сразу. Этого слегка неуклюжего и медлительного батрака он сам рекомендовал волостным заготагентом. Всего несколько дней тому назад у него был продолжи-
К, тельный разговор с Лепамяртом по поводу мобилизации в армию лошадей — кое-где по ночам стали таинственным образом исчезать кони. У Лепамярт обещал разобраться, он знал несколько мест, где на лесных покосах и в сараях хуторяне укрывали лошадей. От чужого спрятать можно, от своего человека нет Теперь ему и отплатили за это усердие.
В темноте по легкому шороху и движению можно было скорее догадаться, чем увидеть, как и остальные придвинулись ближе к парторгу. Ощущение нависшей опасности вынуждало посаженных под замок людей искать близости друг друга. К тому же они надеялись на Рууди. Он и раньше наставлял их, он знал больше других, мог что-нибудь посоветовать, может, даже предпринять. Для большинства их арест был столь неожиданным, что они потеряли чувство реальности и никак не могли приспособиться к своему новому положению. Это было подобно шоку от неожиданного удара, из которого уже не удавалось выбраться собственными силами Для человека, который никогда раньше не находился под стражей, арест оказывался ошеломляющим ударом, он отметал логику и лишал веры в собственные силы.
Лишь временами с улицы доносилось хлопанье дверей, и один раз к амбару приходили сменить часового. Приглушенный гул голосов завершился топотом удаляющихся шагов, и опять все смолкло. Дверь амбара не открывали, никто интереса к задержанным не проявлял, после парторга никого больше не приводили. На ночь вся жизнь должна была замереть.
Волли Лепамярт заворочался в темноте и вновь застонал.
— Даже капли воды взять негде! — бросил Ормиссон. И снова над арестованными нависла гнетущая тишина.
— Ну и угодили же мы сдуру им в лапы, как кур в ощип! — донесся из темноты удивительно знакомый голос.— Прямо блеять хочется, ну чем не стадо выложенных баранов.
По последнему выражению Рудольф узнал говорившего, на его лице проступила улыбка. Секретарь комсомольской ячейки поселка Хейки Тильк, по должности складской рабочий в кооперативе, любил словесные выкрутасы, его определения всегда отличались необычностью.
— Тильк, а ты как сюда свалился? — полюбопытствовал парторг.
— А это мне хозяин устроил. По доброте душевной,— ответил без тени удивления Тильк, словно только и ожидал вопроса.— Я как раз возился на складе с ящиками, а тут вдруг господин заведующий зовет меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154