– Мама горшочек, – сказала Эстель.– Правильно, – сказала Фэй. – Маме нужно на горшочек.– Пипи, – сказала Эстель, услышав журчание.– Пипи, – согласилась Фэй.– Здесь как будто накурено, – сказала мать Фэй, появившись в дверном проеме.– Мама, ты позволишь? – сказала Фэй и захлопнула дверь.– Мишка! – сказала Эстель. – Мишка! Мишка! Мишка!– Минутку, милая, – сказала Фэй. – Мама сходит на горшочек.– Пипи, – сказала Эстель.– Так ты курила? – спросила мать из-за двери. – По-моему, здесь накурено.– Нет, я не курила, – сказала Фэй. – Люди на судне курят, дым пропитывает одежду. – Она подтерлась, спустила воду, встала.– Пока, пипи! – сказала Эстель, обращаясь к водовороту в унитазе.– Пассивное курение смертельно опасно, – сказала мать.– Мишка! – требовала Эстель. – Мишка! Мишка! Мишка! Мишка! Мишка!– Хорошо, милая. Пойдем смотреть мишку. – Фэй открыла дверь ванной.– Выглядишь ужасно, – сказала мать.– Спасибо, мама, – сказала Фэй. – Легла вчера спать в полтретьего.– Мишка! – повторяла Эстель. – Мишка! Мишка! Мишка!– Тебе надо уйти с этой работы, – сказала мама. – Ты себя погубишь.– Мишка! – сказала Эстель.– Хорошо, милая, – сказала Фэй. Она взяла Эстель и отнесла в гостиную, включила телевизор и засунула в видеомагнитофон кассету с «Мишкой в большом синем доме», которую Эстель смотрела по меньшей мере пять раз в день. Эстель встала в ожидании прямо перед телевизором, дюймах в шести. Когда появился мишка, она сказала:– Мишка!– Ей не следует стоять так близко, – сказала мать. – Катодное излучение вызывает рак мозга.Фэй пошла на кухню, насыпала в винни-пуховую тарелочку «Фруктовых колечек», вернулась и поставила ее на журнальный столик. Она взяла Эстель и посадила рядом со столиком.– Фуукс! – сказала Эстель, увидев хлопья. Потянулась к тарелочке, пригляделась, внимательно выбрала фиолетовое и положила в рот. Проглотив, стала высматривать следующее.– Эти хлопья – сплошная химия, – сказала мать. – От них можно умереть.– Мама, я очень, очень устала, – сказала Фэй. – Можно я кофе выпью, хорошо?Она снова направилась на кухню. Мать преследовала ее, твердя:– Твои волосы пахнут сигаретами. Хватит плавать на этом судне.– Мам, – сказала Фэй, – я же тебе говорила, я брошу эту работу, как только смогу. Я действительно очень благодарна тебе, что смотришь за Эстель по ночам. Надеюсь, что через несколько дней все это закончится. Мне это нравится не больше, чем тебе.– Не понимаю, почему Тодд не может взять ребенка на ночь, если тебе надо работать.– Не возьмет.– Почему?– Потому что он ублюдок.– Не надо так выражаться.– Хорошо, – сказала Фэй, – он говнюк.– Фэй! – сказала мама.– Ну хорошо, – сказала Фэй, – он пиздюк.– ПИСЬ дюк! – сказала Эстель, приковылявшая на кухню. – ПИСЬ дюк!– Смотри, что ты наделала, – сказала мать.– Иди, посмотри мишку, милая, – сказала Фэй. – По телевизору – мишка!– Мишка, – сказала Эстель и заковыляла обратно.– Тодд – отец этого ребенка, – сказала мать. – Он несет ответственность.– Если бы он за что-нибудь нес ответственность, – сказала Фэй, накладывая кофе в фильтр «Мистер Кофе», – я бы до сих пор была его женой. Честно говоря, я даже не знаю, где он теперь живет. С какой-нибудь шлюшкой, наверное. Я не собираюсь оставлять с ним Эстель.– Он с кофеином? – спросила мать. – Этот кофеин может спровоцировать сердечный приступ.– Мама, пожалуйста, – сказала Фэй.– Ладно, сегодня я тебе не понадоблюсь, судно не отправится в море в такую погоду.Фэй посмотрела в окно.– Надо позвонить и выяснить, – сказала она.– Не отправится. Это тропический шторм. Тропический шторм Гектор. Боб Соупер сказал, что ветер до пятидесяти пяти миль в час.– Все равно нужно позвонить.– Все равно оно не отправится. При таком ветре можно погибнуть.Приковыляла Эстель, держа обеими руками пустую винни-пуховую миску.– Фуукс! – сказала она.– Хорошо, милая. – Фэй потянулась за коробкой «Фруктовых колечек».– Сплошная химия, – сказала мама. – Тебе следует давать ей фрукты. – Она наклонилась над Эстель и омерзительно неестественным писклявым голосом, которым говорят с детьми многие старики, сказала:– Бабушка даст Эстель вкусный чернослив!– ПИСЬ дюк! – сказала Эстель. 2 «Феерия морей» – это 198-футовая, пятитысячетонная денежная машина, уродливое, неповоротливое корыто с 205 игровыми автоматами и 29 игорными столами в двух больших залах, освещенных убогим неоном, пропитанных стоялым дымом и пьяной руганью. Единственным назначением судна было каждый вечер увозить игроков за три мили от берегов Флориды, вытягивать из них как можно больше денег, а затем четырьмя часами позже высаживать на берег, чтобы они могли раздобыть еще наличности.Игорные круизы – большой бизнес, особенно в Южной Флориде, где каждую ночь больше двух дюжин кораблей берут на борт около восьми тысяч клиентов. Никто не знает наверняка, сколько зарабатывают на этих кораблях; деньги идут наличными, поэтому не так сложно помешать надоедливым организациям вроде правительства Соединенных Штатов проследить, откуда они берутся и куда деваются.В этом игорном бизнесе полно тайн и помимо доходов. Личность настоящих владельцев кораблей часто скрывается при помощи создания фиктивных корпораций и анонимных товариществ. А поскольку игра в международных водах ведется без всякого контроля, никто не знает, насколько она честна. У игрока могут возникнуть подозрения, что колесо рулетки врет, что колода для блэкджека подтасована или что шансы выиграть джекпот в автомате у него такие, что с тем же успехом можно бросать монеты прямо за борт. Но кому на это жаловаться? Чайкам? В Гольфстриме нет государственной комиссии по азартным играм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74