И вот, обдумывая это, я
услышал знакомый голос, который громко вопил:
- Герр курьер Эллиот! Герр курьер Эллиот!
Я обернулся. Ученый-администратор Шпеер.
- Гутен таг, герр курьер Эллиот! - произнес он.
- Гутен... - я нахмурился, осекся и поздоровался с ним в манере,
более соответствовавшей византийской. Он снисходительно улыбнулся такому
неукоснительному соблюдению правил с моей стороны.
- Этот мой визит сейчас такой успешный, как никогда ранее, - поспешил
уведомить он меня. - С той поры, как мне в последний раз выпало счастье
побывать в обществе с вами, я нашел "Темира" Софокла, а также "Меланиппу"
Еврипида, и еще один фрагмент, который, как мне кажется, взят из "Архелая"
Еврипида. И еще попался мне здесь текст пьесы, приписываемой Эсхилу, под
названием "Гелиос". О такой пьесе пока нигде не найдено каких-либо
упоминаний. Так что, если это не подделка, я совершил настоящее большое
открытие. Только после прочтения можно будет сказать что-либо более
определенное. А? Действительно, превосходный визит, герр курьер!
- Великолепный, - сказал я.
- А теперь я возвращаюсь на виллу к нашему общему другу Метаксасу,
как только сделаю кое-какие покупки в этой лавке пряностей. Не угодно ли
составить мне компанию?
- У вас есть колеса? - спросил я.
- Что это вы подразумеваете под словом "колеса"?
- Любое транспортное средство. Вот, хотя бы, колесницу.
- Естественно! Она дожидается меня вон там, вместе с возницей,
принадлежащим Метаксасу.
- Вот здорово! - воскликнул я в восторге. - Тогда поскорее
закругляйтесь в этой вашей лавке и двинули к Метаксасу вместе, о'кей?
Темная лавка была наполнена самыми различными ароматами. В бочонках,
кувшинах, бутылях и корзинах были выставлены для обозрения различные
товары: оливки, орехи, финики, фиги, изюм, фисташки, сыры и пряности, как
молотые, так и необработанные, притом самых различных сортов. Шпеер,
по-видимому, выполняя какое-то поручение повара Метаксаса, отобрал нужные
ему пряности и вынул кошелек, полный византов, чтобы расплатиться. В это
самое время к лавке подкатила роскошно украшенная колесница, с нее сошли
три женские фигуры и прошли внутрь лавки. Первой шла девушка-рабыня,
взятая, очевидно, для того, чтобы переносить покупки в колесницу. Следом
за ней шествовала женщина в зрелом возрасте и скромном одеянии - я
предположил, что это дуэнья, как раз такого рода дракон и нужен был, чтобы
сопровождать жену знатного византийца при ее выезде за покупками. И
наконец, третьей оказалась сама жена, по всей вероятности, женщина самого
высокого положения, совершающая выезд в город.
Была она фантастически прекрасной.
Я сразу же определил, что ей не более семнадцати лет. Ее характерная
средиземноморская красота отличалась плавностью и текучей подвижностью
линий, глаза были большие, темные, с поволокой, длинными ресницами, кожа
светло-оливкового оттенка, губы полные, нос орлиный, и вся осанка ее
отличалась элегантностью и аристократизмом. Ее свободная одежда из белого
шелка не скрывала контуры высокой пышной груди, крутого изгиба бедер,
роскошной нижней части тела. Она являлась совокупностью всех тех женщин,
которых я когда-либо желал, соединенных в одно идеальное целое.
Я откровенно любовался ею, не испытывая ни малейшего чувства стыда.
Она одарила меня ответным взглядом, также не испытывая неловкости.
Наши взгляды встретились и задержались на какое-то время. Это было
достаточно, чтобы пространство, разделявшее нас, оказалось пробитым мощным
потоком энергии, и я весь затрепетал, когда ощутил этот поток,
обрушившийся на меня. Она слегка улыбнулась, обнажив ослепительно белые
зубы. Это была улыбка, приглашавшая меня, улыбка, исполненная вожделения.
Она едва-едва, почти незаметно кивнула мне.
Затем отвернулась и стала показывать на лари, на один и другой, а я
все продолжал смотреть, пока дуэнья, заметив это, не метнула в мою сторону
яростный, предостерегающий взгляд.
- Идемте, - нетерпеливо позвал меня Шпеер. - Колесница ждет...
- Ну и пусть себе ждет.
Я вынудил его остаться в лавке до тех пор, пока три женщины не
сделали свои покупки. Я смотрел на то, как они уходят, глаза мои были
будто прикованы к плавным покачиваниям задрапированных в шелка бедер моей
возлюбленной. Затем я вихрем бросился к хозяину лавки, схватил его за руку
и выпалил:
- Эта женщина? Как ее зовут?
- Господин мой, я... то есть...
Я швырнул на прилавок золотой.
- Ее имя!
- Это Пульхерия Дукас, - хватая ртом воздух, выдавил он из себя. -
Жена бог... знаменитого Льва Дукаса, который...
Я простонал и опрометью бросился из лавки.
Ее колесница уже катила по направлению к Золотому Рогу.
Из лавки появился Шпеер.
- Вам стало нехорошо, герр курьер Эллиот?
- Я болен, как кабан, - пробормотал я. - Пульхерия Дукас... значит,
это была Пульхерия Дукас...
- Ну и что из этого?
- Я влюблен в нее, Шпеер, в состоянии ли вы понять?
На это он невозмутимо ответил:
- Колесница ждет.
- Бог с нею. Я остаюсь здесь. Передайте Метаксасу привет от меня.
Испытывая острую тоску, я бесцельно бродил по улицам, разум мой и все
мое естество воспламенялись каждый раз, когда перед моим мысленным взором
представала Пульхерия. Я дрожал. Я весь покрылся испариной. Я рыдал. В
конце концов я вышел к какой-то церквушке и прижался щекой к холодным
камням ее стены, затем рассеянно прикоснулся к таймеру и шунтировался
назад, к своим туристам, которых я оставил безмятежно спящими в 1098 году.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99