Бонифаций Монфератский,
предводитель крестоносцев, занимает императорский дворец. Дандоло похищает
четыре огромные бронзовые конские статуи, которые привез сюда из Египта
император Константин за девятьсот лет до этого; он заберет их в Венецию и
установит над входом в собор святого Марка, где они стоят до нашего
времени. Священники, сопровождающие крестоносцев, торопятся отхватить
священные реликвии: два больших куска от истинного креста, острие
священного копья, гвозди, которыми Христос был прибит к кресту, и много
других подобных предметов, с давних лет почитавшихся византийцами.
Насмотревшись на сцены разнузданных грабежей, мы перенеслись в
середину мая.
- Сейчас предстоит избрание нового императора Византии, - пояснил я.
- Он не будет византийцем. Императором станет пришелец с запада, франк,
латинянин. Завоеватели изберут императором Балдуина Фландрского. Мы увидим
процессию, которая сопровождала коронацию.
Мы ждали снаружи Айя-Софии. Внутри собора Балдуин Фландрский
облачился в императорскую мантию, усыпанную бриллиантами и расшитую
фигурами орлов; ему были вручены скипетр и золотая держава; он преклонил
колена перед алтарем и получил помазание на царствие; на голову ему была
одета корона; он взобрался на трон.
- Вот он выходит, - сказал я.
На белой лошади, весь в сверкающих одеяниях, прямо-таки полыхающих
огнем, император Византии Балдуин верхом проделывает путь от собора к
дворцу. С большой неохотой, с угрюмыми лицами население Византии
свидетельствует почтение своему нынешнему чужеземному повелителю.
- Большая часть византийской знати бежала, - сказал я своим туристам,
которым страстно хотелось еще битв и пожаров. - Аристократия рассеялась по
Малой Азии, Албании, Болгарии, Греции. В течение пятидесяти семи лет здесь
будут править латиняне, хотя правление императора Балдуина будет
непродолжительным. Через десять месяцев он поведет войско против
византийских повстанцев и будет ими захвачен в плен, из которого ему уже
не вернуться.
- А когда же крестоносцы дойдут до Иерусалима? - спросила Крайстэл
Хэггинс.
- Эти? Никогда. Они и не собирались туда идти. Некоторые из них
останутся здесь, став правителями отдельных провинций бывшей Византийской
империи. Остальные, нагрузившись добром, награбленным в Византии,
возвратятся домой.
- Потрясающе - прямо дух захватывает! - воскликнула миссис Хэггинс. Я
показал им покорение Византии латинянами точно, как это описывается в
рекламных буклетах. Затем мы вернулись на свой постоялый двор. Ужасная
усталость охватила меня. Внезапно я почувствовал, что не могу больше
терпеть их присутствие. Мы пообедали, и они отошли ко сну, по крайней
мере, разошлись по кроватям. Я постоял некоторое время, слыша страстные
стоны мисс Пистил и нетерпеливое сопение Бильбо Гостмэна. Долетали до меня
и вскрики Пальмиры, когда Конрад Зауэрабенд исподтишка щекотал ее бедра в
темноте, а затем я сам едва не задохнулся от слез ярости, неожиданно
нахлынувших на меня, и не в силах больше подавлять в себе искушение,
прикоснувшись к своему таймеру, шунтировался вверх по линии. В 1105 год, к
Пульхерии Дукас.

45
Метаксас, как всегда, был рад посодействовать.
- Это займет несколько дней, - сказал он. - Связь здесь работает
очень медленно. Гонцы пешком покрывают расстояние между адресатами.
- Мне подождать здесь?
- А зачем? - удивился Метаксас. - Ведь у тебя есть таймер. Перепрыгни
через три дня, к тому времени, возможно, все уже будет подготовлено.
Я прыгнул вниз на три дня. Метаксас тут же меня успокоил.
- Все в порядке.
Ему удалось устроить мне приглашение на званый вечер во дворце
Дукаса. Все, кто занимал хоть какое-нибудь значительное положение, должны
были там собраться - вплоть до императора Алексея Комнина. Для прикрытия я
должен был представляться как дальний родственник Метаксаса, живущий в
глухой провинции, в Эпире.
- Говори с деревенским акцентом, - предупредил меня Метаксас. -
Проливай вино себе на подбородок и как можно громче чавкай. Звать тебя
будут... э... Никетасом Гиртаценасом.
Я покачал головой.
- Слишком уж замысловато. Это не для меня.
- Ну, тогда Георгием Гиртаценасом?
- Георгием Маркезинисом, - сказал я.
- Слишком уж пахнет двадцатым столетием.
- Для них это будет звучать вполне провинциальным именем, - сказал я
и отправился на званый вечер к Дукасу как Георгий Маркезинис.
У ворот сверкающего мрамором дворца Дукаса я увидел более двух
десятков варяжских стражников, стоявших на карауле. Присутствие этих
светлобородых норвежских варваров, ядра личной императорской охраны,
указывало на то, что Алексей уже здесь. Мы прошли внутрь. Метаксас привел
на этот вечер свою прекрасную и шикарно распутную прародительницу Евдокию.
У меня сразу же едва не закружилась голова от того, что меня ждало
внутри. Музыканты. Рабы. Столы с горами самой различной снеди. Вина.
Разряженные мужчины и женщины. Превосходные мозаичные полы; увешанные
гобеленами стены; повсюду масса золотого шитья и толстой позолоты; раскаты
переливчатого смеха; мерцание женской плоти под почти прозрачными шелками.
Я сразу же увидел Пульхерию.
Пульхерия увидела меня.
Наши глаза встретились, как встретились они в лавке, она узнала меня
и загадочно улыбнулась. И снова будто разряд электрического тока прошел
между нами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99