в ее глазах отразились золотые и янтарные искорки.– Когда я была маленькой девочкой, мы с отцом как-то пили чай в его кабинете часа в четыре дня, осенью. Это было особое наслаждение, что-то такое, что запоминается навсегда. Это была чудная комната, вся уставленная книжными шкафами, и в камине всегда горел огонь. Горничная приносила нам на подносе чай и горячие булочки, и отец предоставлял мне роль хозяйки. Мне нравилось заниматься серебряным чайником и красивыми китайскими чашечками. Возникала особенная интимная обстановка, а снаружи, вдоль высокого окна, падали желтые листья, и тени от них двигались по стенам комнаты.В голосе Дженни слышалась глубокая грусть. Марлоу промолчал, не зная, что говорить; на некоторое время в комнате повисла тишина, потом Дженни быстро проговорила:– Но все это было так давно. Еще до всемирного потопа.Марлоу нахмурился. Чего-то в словах Дженни он не понимал.– Потом что-нибудь случилось? – спросил он.Она пожала плечами.– Отец разорился. Оказался втянутым в какое-то финансовое мошенничество. – И коротко добавила: – Он застрелился.– Сочувствую вам, – отозвался Марлоу. – Страшный конец.Она с грустью пожала плечами.– Колоссальная неприятность для человека, который родился богатым, – это то, что он уже не представляет себе жизни без больших денег. А это означает, что для такого человека решение некоторых проблем часто оборачивается неприятностями.Картина постепенно прояснялась.– И вы уже нашли свое решение?– Такое решение, как правило, найти бывает трудно. Как вы думаете, мистер Марлоу, сколько мне лет?Он пожал плечами:– Трудно сказать. Восемнадцать – девятнадцать.Она рассмеялась.– В следующем месяце мне исполнится двадцать восемь. В семнадцать лет я вышла замуж за богатого человека, потому что мне хотелось уверенности и безопасности. Он устроил мне десять лет адской жизни. Он был неверным мужем, пьяницей и под настроение не отказывал себе и в том, чтобы бить меня. Я терпела, потому что у меня не хватало смелости уйти и встретиться лицом к лицу с жизнью. Когда муж погиб в автомобильной катастрофе в прошлом году, я подумала, что теперь-то я свободна. Но, к несчастью, он не оставил мне ничего, кроме долгов.– И здесь вмешался О'Коннор? – предположил Марлоу.Она кивнула:– Верно. Он единокровный брат моего отца. Я о нем очень мало знала. Знала, что у него в молодости был крупный скандал и он должен был покинуть дом. Он нашел меня полгода тому назад и предложил взять меня к себе.– И вы согласились?Дженни пожала плечами.– А почему бы и нет? Я слабая женщина. Он добр ко мне. – Она обвела рукой комнату. – Каким-то странным образом он даже гордится мною. Ему нравится, что люди знают, что я его племянница. Я полагаю, он ищет видимости респектабельности именно теперь, когда стал богатым.– И вы счастливы? – спросил ее Марлоу.Она печально улыбнулась.– Разве в Библии не сказано, что мы должны расплачиваться за свои слабости, мистер Марлоу?Она как-то странно засмеялась и потянулась за сигаретой к серебряному ящичку, который стоял возле нее на маленьком столике.– У меня есть все, чего я хочу. Все. Но временами я так одинока. Чертовски одинока.Некоторое время они молча смотрели друг на друга, и у Марлоу снова пересохло в горле. Свет от камина играл бликами на лице Дженни, и он увидел слезы в ее глазах. Потом она уронила сигарету, и ее лицо скривилось, как у обиженного ребенка.– Так одинока, – повторила она. – Так чертовски одинока.Марлоу поднялся на ноги, в нем все кипело, в ушах стоял шум, и он двинулся вперед, а она протянула руки и привлекла его к себе. Ее губы жадно приникли к его губам, и она простонала его имя. Когда он обхватил ее, она закричала в экстазе и, словно тигрица, вцепилась в него; вздымающаяся волна страсти подхватила их. * * ** * ** * * Комната была погружена в полутьму, и только последние тлеющие огоньки в камине освещали ее. Дженни потянулась и потерлась головой об его плечо.– Нам надо идти, – сказал он ей. – Уже девятый час. Обед, который ты заказала, перестоялся.Она нежно прильнула к нему и обняла за шею.– Не стоит торопиться, – ответила она. – Из гаража еще не звонили насчет автомобиля.Марлоу потянулся за сигаретой и прикурил от серебряной настольной зажигалки, стоящей рядом с ящичком для сигарет. Он выпустил длинную струю дыма в темный потолок, а она, теребя на груди его рубашку, спросила:– Скажи, ты и в самом деле хочешь вступить в схватку с моим дядюшкой?– Не вижу причин, почему бы и нет.– Но у тебя нет никаких шансов, – сказала она, снова обнимая и целуя его. – Я не хочу, чтобы ты пострадал.Он улыбнулся, и его зубы блеснули в полумраке. Дженни отодвинулась от него.– А что здесь смешного? – спросила она.– Считай, что это твое последнее замечание, – ответил Марлоу. – Видишь ли, я-то думаю, что как раз твой дядюшка может кончить свою карьеру очень печально.Марлоу взглянул на светящийся циферблат своих часов и заметил:– Вот теперь Мак как раз отправляется в Лондон.Дженни включила настольную лампу, и он увидел на ее лице удивление.– Но зачем ему ехать в Лондон?Марлоу пожал плечами.– Чтобы продать партию товара на самом большом рынке в мире, в Ковент-Гардене. Даже твой дядюшка не в состоянии срезать там цены.– О, мне кажется, это блестящая идея. Надеюсь, она сработает для вас, – улыбнулась Дженни и крепко обняла Марлоу.Она поднялась, потянулась и, глянув на себя в зеркало, вскрикнула:– Боже, ну и вид у меня! Я должна переодеться, а ты поправь свой галстук, как примерный мальчик, и выпей еще, пока я не приведу себя в порядок. Но прежде я должна позвонить в гараж и выяснить, в чем задержка.Марлоу наливал себе «Мартини», слушая из прихожей ее приглушенный голос, – она говорила по телефону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49