Судьба вновь поворачивалась к нему лицом
- быть может, вся Кемия уже мечется в поисках богохульника,
осмелившегося поднять оружие на священное животное, но кому
придет в голову искать его под маской жреца?
Он смело вышел из алькова и направился к первым выбранным из
всего ряда высоким сводчатым дверям, однако не успел пройти еще и
полдюжины шагов, как вновь остановился, каждой частицей своего
тела ощущая приближающуюся грозную опасность.
Через несколько мгновений причина его тревоги стала ясна: на
самых верхних ступенях лестницы показалась странная процессия.
Ее составляли люди, одетые совершенно так же, как и он.
Он заколебался, но остался неподвижно стоять, надеясь
на свою новую маскировку, хотя на лбу и на ладонях у него
выступил холодный пот. Никто не произносил ни единого слова, и
фигуры в масках, словно привидения, спустились в зал. Миновав
неподвижно стоявшего циммерийца, они проследовали к черным дверям
в противоположном конце святилища. Предводитель их держал в руках
посох из черного дерева, увенчанный оскаленным серебряным
черепом, и Конану стало ясно, что он является свидетелем одной из
ритуальных, непонятных для непосвященного чужеземца процессий,
игравших очень важную, а зачастую и зловещую роль в религиозных
обрядах Студжии. Неожиданно последний участник шествия слегка
обернулся к циммерийцу и слегка качнул головой в маске, словно
приглашая его следовать за ними. Тот подумал было, что чем-то
навлек на себя подозрения, но, приспособив свой шаг к мерной
поступи процессии, замкнул ее строй.
Теперь они шли длинным, мрачным коридором со сводчатым потолком,
освещаемым лишь, как он с дрожью отметил про себя,
фосфоресцирующим сиянием неожиданно засветившегося черепа на
посохе предводителя процессии. Конан едва сдержал приступ
животного страха и желание выхватить нож, чтобы начать разить
справа и слева обступившие его страшные фигуры и бежать,
спасая свою голову, прочь из ужасного святилища. Но ему
удалось взять себя в руки, в предчувствии чего-то важного, и
Конан продолжил идти за демоническими привидениями,
которыми казались ему его спутники, и вышел вслед за ними через
предусмотрительно распахнутые перед ними служками широкие
двустворчатые двери.
Над ними было усыпанное звездами ночное небо. Конан вновь
заколебался - не попытаться ли бежать, скрывшись в какой-нибудь
очередной темной аллее, но, как и в прошлый раз, не он решился и
остался в хвосте процессии, двигавшейся теперь по темной
неосвещенной улице. При виде их белых балахонов встречные
прохожие резко разворачивались и бежали прочь, и на него,
несомненно, обратили бы внимание, если бы он свернул куда-нибудь.
И пока он соображал, что же ему делать, колонна жрецов минула
низкие городские ворота и покинула пределы мрачной Кемии. По
обеим сторонам показались низкие мазанки с плоскими крышами и
плохо различимые в тусклом свете звезд пальмовые рощи. Вот оно -
лучшее время для бегства!
И вдруг, словно по мановению руки, вся компания жрецов прервала
молчание и стала оживленно переговариваться. Оставив мерный
ритуальный шаг, предводитель процессии подхватил свой посох с
набалдашником под мышку, и повел смешавшуюся группу жрецов
дальше. И Конан последовал за ними, ибо слух его уловил из
тихого бормотанья спутников одно слово, круто изменившее все его
решения.
И слово это было: "Тутотмос"!

И НЕ УЗНАЕШЬ СМЕРТИ...

С внезапно обострившимся вниманием Конан стал вглядываться в
своих спутников, лица которых были скрыты масками. Либо один из
них был Тутотмосом, либо цель всей этой церемонии заключалась во
встрече с этим жрецом - это он уловил четко. И тут он понял, куда
они направлялись, разглядев за пальмами черный силуэт высокой
пирамиды, четко вырисовывавшийся на фоне ночного неба.
Мазанки и рощи остались позади, и, если жрецов кто и заметил, то
не подал вида, чтобы случайно не навлечь на себя опасность. За
спиной остались и башни Кемии, нависшие над отражающей звезды
водой. Впереди расстилалась окутанная ночным мраком
пустыня. Где-то неподалеку тявкал шакал, и это был единственный
звук во всех спящих окрестностях, так как сандалии поспешно
ступающих жрецов не издавали по песку ни единого шороха.
Служители культа казались бесплотными духами, плывущими к
вырастающей из темноты огромной пирамиде.
Один лишь вид ее заставлял сердце Конана биться быстрее, а
нетерпение, охватившее его от осознания близкой встречи с
Тутотмосом, совершенно заглушило страх перед неизвестным. Ни один
человек не смог бы остаться равнодушным при взгляде на эти черные
громады. Само их название служило народам севера символом
отвращения и ужаса, а легенды рассказывали, что они были
построены еще задолго до студжийцев и поднимались к небу уже в те
времена, когда в древние, забытые годы этот смуглый народ пришел,
чтобы заселить земли у большой реки.
Когда процессия вплотную приблизилась к пирамиде, у ее подножия
стало различимо тусклое сияние, при ближайшем рассмотрении
оказавшееся светом небольших костров, разложенных у подножия
больших каменных львов с женскими головами, служивших символом
страха. Жрец, возглавлявший шествие, без промедления направился
прямо к центральному порталу, в дверном проеме которого маячил
размытый смутный силуэт.
На короткое мгновение задержавшись рядом с этой фигурой, жрец
скрылся в глубине коридора, и спутники его один за другим
последовали его примеру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77