Амальрик схватил его, развернул, и из горла его
вырвался неопределенный крик. А потом он прочел вслух:
"Ксалтотуну, верховному шаману и шарлатану Немедии. Археронская
собака, я возвращаюсь в свое королевство. А из твоей паршивой
шкуры намерен сделать бубен. Конан."
- Фальшивка! - крикнул Амальрик.
Ксалтотун покачал головой.
- Письмо настоящее. Я сравнил почерк с подписями на королевских
документах, обнаруженных в канцелярии. Подпись не поддельная.
- Но если он жив, - выдавил Амальрик, - это восстание примет
будет отличаться от предыдущих, ведь совершенно точно
известно, что лишь Конан способен объединить силы Акулонии. Но, -
осторожно продолжил он, - это послание совершенно не характерно для
Конана. Невозможно представить, чтобы Конан
предупреждал противника. Я считал, что основным приемом варваров
всегда была внезапность...
- Но мы и так уже были предупреждены, - возразил на это
Ксалтотун. - Наши шпионы донесли о военных приготовлениях в
Понтейне. Ему все равно не удалось бы переправиться через горы
незамеченным, вот он и послал мне вызов.
- А почему тебе? - поинтересовался Валериус. - Почему не мне или
Тараскузу?
Ксалтотун окинул собеседника своим загадочным взглядом.
- Потому что он более мудр, чем все вы, - ответил он, немного
помолчав. - И понял то, до чего вы еще не дошли: настоящим
правителем народов запада является не марионетка Тараскуз, не
Валериус, и даже не барон Тор. Властелин этот - я, Ксалтотун.
Наступила тишина. Все смотрели на чернокнижника, словно в
трансе, одеревенев от услышанной из его уст правды.
- У меня нет иного пути, кроме возрождения империи, - тем временем
продолжал чернокнижник. - Но сначала я должен покончить с
Конаном. Не знаю, как ему удалось бежать из Бельверуса, ибо мне
неведомо то, что произошло во время моего сна, навеянного черным
лотосом. Но мне известно то, что он сейчас находится на юге и
собирает армию. И это стало возможно только благодаря лютой
жестокости Валериуса в обращении со своим народом. Но пускай они
бунтуют - они все у меня в руках. Дождемся, пока он выступит
против нас, и навеки покончим с ним.
А уже тогда мы раздавим Понтейн, Гундерляндию и этих глупых
боссонцев. Потом - Офир, Зингар, Аргос и Котт - все эти народы мы
объединим в одну огромную империю. Вы там будете править, как мои
наместники, в отличие от всех других королей, в гораздо меньшей
степени подходящих на эти роли. Я теперь непобедим, ибо Сердце
Арумана надежно спрятано и ни один человек не сможет обратить
его против меня.
Тараскуз старательно избегал встретиться глазами с чародеем,
боясь, что тот прочитает его мысли. Было ясно, что у Ксалтотуна
не было никаких сомнений в том, что камень все еще находится в
золотой шкатулке и с тех пор он туда даже не заглядывал. Только
так можно было объяснить последние слова чернокнижника - он не
имел понятия, что Сердце у него вновь украдено. И похоже, что оно
теперь находилось за пределами его досягаемости, а также вполне
вероятно, что даже всей магии этого надменного археронца будет
недостаточно, чтобы вернуть ему украденную вещь, коли даже его
необыкновенные способности не подсказали ему, что тайник
пуст. Ксатати, вопреки предположениям Орастеса, Ксалтотун и не
вспоминал о возрождении былого королевства Архерон, а говорил
только об основании нового. И последнее: Тараскуз неожиданно
понял, что чернокнижник не до конца уверен в своих силах - также,
как и они когда-то попросили у него помощи при выполнении своих
планов, так и он теперь пришел просить помощи у них, хотя открыто
он об этом не говорил. Магия, как бы сильна она ни была, явно
нуждалась в поддержке ударов мечей, боевых топоров и копий.
Король уловил брошенный на него украдкой взгляд Амальрика -
пускай Ксалтотун тешится себе мечтами об империи, помог бы им
только одолеть грозного врага, а уж потом-то будет достаточно
времени, чтобы найти способ, как бороться против этого чародея.
Вполне вероятно, что им и удастся задушить те силы, которые они
так неосторожно призвали на свет...

ЦЕНА РАСПЛАТЫ
Война стала фактом, когда десятитысячная армия Понтейна,
поблескивающая сталью, под развевающимися знаменами перешла горы
и вылилась в долины Акулонии. А во главе ее, как доносили
лазутчики, ехал человек огромного роста, одетый в черные доспехи
и накидку с вышитым на ней золотым львом Акулонии. Король был
жив! Конан был жив! И никто уже в этом не сомневался - ни враги,
ни друзья.
В одно и то же время с известием о вторжении из Понтейна курьеры
принесли сообщение о выступлении на юг армии баронов
северо-запада и Боссонии, а также войск из Гундерляндии. Тараскуз
во главе тридцати одной тысячи воинов двинулся на юг, вдоль реки
Шарк, которую гундерийцы обязательно должны были бы форсировать,
чтобы напасть на находящиеся под защитой немедийских гарнизонов
замки, и встал у города Гальпаран. Шарк была своенравной и бурной
рекой, широкой дугой изгибающейся на юго-запад по скалистым
каньонам с порогами, и была годной для переправы целой армии
всего в нескольких местах, особенно во время весеннего половодья.
Весь край к востоку от Шарка находился в руках немедийцев, и
казалось вполне логичным, что гундерийская армия нанесет удар по
Гальпарану или лежащей чуть южнее Танасулл. Со дня на день
Тараскуз ожидал прибытия гонцов из Немедии, но его ждало
разочарование - ему сообщили, что король Офира осуществляет на
южной границе военные провокации и нет никакой возможности
перебросить в Акулонию дополнительные силы - это может обречь
страну на вторжение с южного направления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77