Ц спроси
л я, когда понял, что Зоя уже способна воспринимать слова. Она обреченно ки
внула, и я начал: Ц Это правда, что вы и Павел Тарасов…
Девушка не дала мне закончить вопрос.
Ц Я очень его любила, Ц сказала она и промокнула платком сначала левый
глаз, а потом правый.
Ц А он вас?
Ц И он меня. Ц Она нервно потеребила платок и, убеждая больше саму себя, ч
ем меня, повторила: Ц Очень он меня любил.
Ц Жаль, что все вот так вот вышло, Ц сказал я. Ц Мне правда жаль.
Она шмыгнула, глаза ее наполнились слезами, и я поторопился успокоить:
Ц Ну-ну, Зоя. Не надо плакать. Все будет хорошо.
Ц Я не знаю, как теперь жить, Ц сдавленно, сквозь слезы сказала она. Ц И н
е знаю, зачем.
Ц Вы еще такая молодая, у вас, милая моя Зоя, еще все впереди, Ц с трудом по
дбирал я слова утешения. Потом, сообразив, что слова тут не столь важны, ка
к интонация, стал поглаживать ее руку и задушевным голосом нести первое,
что приходило на ум: Ц А жить надо просто, Зоя. Чем проще, тем лучше. Варите
летом варенье, зимой лепите пельмени, цепляйтесь осмысленным бытом за жи
знь. И мой вам совет: шейте, Зоя, промозглыми осенними вечерами нарядные са
рафаны. Шейте их, а потом носите. Потом, когда наступит весна. Обязательно,
обязательно, Зоя, носите в конце мая нарядные сарафаны. А там, глядишь, все
и наладится. Жизнь, она же, как штрих-код, полосатая. Черную полосу обязате
льно когда-нибудь сменит белая. Ну если и не белая, то не такая жирная.
Грузил я девушку таким вот вздором, а сам настойчиво пытался проникнуть
в тот участок ее памяти, где хранились сведения об обстоятельствах смерт
и Павла Тарасова. Только ничего у меня не выходило. Все воспоминания о стр
ашных минутах были забиты в подсознание и надежно заблокированы защитн
ой реакцией мозга. Все, что я нащупывал Взглядом, походило на черный квадр
ат Малевича: ноль эмоций и ноль информации. Без каких-либо просветов. Ни з
а что на свете и никогда больше не хотела она вспоминать, как вошла в кабин
ет, как обнаружила бездыханное тело любимого человека, как поняла, что он
мертв. Не хотела вновь переживать весь этот лютый кошмар. Выключатель сл
омала, провода перерезала, лампочку разбила.
Но Ц шалишь! Ц я точно знал, что ничего из ее памяти не стерто, что все она
прекрасно помнит. Все, до самых мельчайших деталей. Просто нужно пробить
блокировку. Пробьешь Ц и все всплывет.
Я выбрал момент и, не меня разговорной интонации, сплел заклинание вывод
а из забвения:

Холодок щекочет темя,
Мы с тобой срезаем время,
Понемногу тает звук,
Видишь дверь? Входи. Тук-тук.

Не помогло. То ли заклинание мое оказалось слабым, то ли вытеснение оказа
лось слишком глубоким. А скорее всего Ц и то и другое вместе.
Тогда я решил раскачать подсознание Зои без применения магии. Двумя удар
ами десертной ложки по краю чашки отменил заклинание и стал пошлым образ
ом девушку забалтывать. Пытаясь провести горемычную в тайники памяти ок
ольными путями, я что-то говорил и говорил ей без умолку. Говорил и говори
л. Говорил и говорил. Говорил и…
Но и нейролингвистические экзерсисы не достигли цели. Она слушала меня п
лохо. Почти совсем не слушала. Ее зациклило на своем:
Ц Я любила его. Очень любила. Очень-очень. И он меня очень любил.
Меня все это Ц и ее упрямство, и собственная немочь Ц начинало злить. Еще
немного Ц и я, пожалуй, стал бы играть в «плохого полицейского». Но тут пр
оизошло то, на что я так надеялся, но не чаял дождаться. Не прекращая переп
евать на все лады это свое «любил-любила», девушка вдруг взяла висящий на
груди золотой кулон, вытянула в мою сторону на длину цепочки и похвалила
сь:
Ц Эта Паша мне подарил. Правда, прелесть?
Фу-у-у, мать моя Змея, наконец-то! Ц облегченно вздохнул я.
Присматривался к этому кулону я давно, с той самой секунды, как вошла Зоя в
кабинет начальника службы безопасности. Штучка была основательной. Дру
гого слова для этой золотой лодочки с человечком внутри и не подберешь. Л
ет триста ей было, а то и все четыреста. И сочилась она Силой, как перезревш
ая олива маслом.
Присматриваться-то я присматривался, но первым заговорить об этой древн
ей лодочке не мог. Никак не мог. Седьмое правило дракона гласит: «Ни при ка
ких обстоятельствах не подталкивай непосвященного к омуту сакральных
знаний». Но теперь мои руки были развязаны.
Ц Да, красивая штучка, Ц делано восхитился я, не спуская глаз с этого укр
аденного из старой могилы амулета. Ц И как давно Павел подарил вам этот к
улон?
Ц Недавно, Ц ответила Зоя. Ц Из отпуска привез. В подарок.
Ц А когда он из отпуска вернулся?
Ц Когда вернулся?..
Она задумалась.
Ну-ну, девочка моя, вспоминай, как оно все в тот день было, мысленно упрашив
ал я ее. Помоги мне.
Но она даже не пыталась.
Больше того Ц сопротивлялась.
Такой крепкой блокировки я никогда раньше не встречал. Хотя, может, и встр
ечал, но был во всеоружии и не заметил. А сейчас выходило вон как Ц нашла к
оса на камень. Тупая Ц на алмазный.
Это испытание являлось для меня новым опытом. Но, как говорится, век живи
Ц век учись. Два века живешь Ц два века учись. Три века… И так далее. Учить
ся, учиться и еще раз учиться. Как рекомендовал товарищ Ленин на Третьем с
ъезде комсомола, делегатом которого я чуть когда-то не стал.
В конце концов я решился на ход конем. А что? Ничего больше не оставалось, к
ак только использовать висящий у Зои на груди амулет. Своих, к сожалению, н
е захватил Ц не предполагал, что все пойдет так тяжко.
Какими именно словами можно извлечь Силу, накопленную в этом чужом, а гла
вное Ц совершенно незнакомом амулете, я, естественно, не знал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131