- У крепостной стены я видел,
то что никак не ожидал увидеть.
- Тогда ты сам можешь предположить, что произошло. - В голосе
Мордерми послышались гневные нотки. - Этот Революционный комитет, он
постоянно вмешивался во все мои дела. Пока Белая Роза занималась пустой
болтовней, она мало кого волновала, но затем их попытки на практике
претворить безумные идеи о новом общественном порядке привели их к краху.
Это произошло, когда ты воевал.
Аввинти утверждал, что только имущие классы должны были быть
представлены в правительстве, Карико настаивал на равных правах для всех
членов общества, начиная с последнего нищего и кончая знатным лордом. Ты
же сам все это слышал. Я надеялся, что Сантиддио сумеет найти какое-нибудь
компромиссное решение и утихомирит разбушевавшиеся страсти, но этого не
произошло.
Мордерми остановился, сделал глоток вина. Его лицо сделалось жестким.
- Аввинти был отравлен. Его смерть, без всякого сомнения, была
организована Карико. Как только стало очевидно, что Карико замышляет
заговор, я отдал приказ о его аресте. Фракция Карико покинула
Революционный комитет и начала организовывать на улицах демонстрации,
требуя его освобождения. Я очень сожалел о том, что Карико решился на
вторую революцию. Мне не хотелось казнить его, но выбора не было.
Каллидиос с помощью Последней Гвардии сумел подавить уличные беспорядки.
Конечно не обошлось без крови.
- А Сантиддио? - угрюмо спросил Конан.
- Сантиддио повел себя, как истеричная баба, когда я распустил
Революционный комитет и ввел военное положение. Конечно, это крайняя мера,
на которую меня вынудили чрезвычайные обстоятельства, и я думаю ее со
временем отменить. Однако Сантиддио отказался рассуждать здраво. Он начал
бросать мне в лицо всякие обвинения, весьма болезненные для меня, учитывая
нашу давнюю дружбу.
- Что случилось с Сантиддио? - настаивал Конан.
- Под давлением обстоятельств я был вынужден арестовать и его. Как бы
не были глупы и бездоказательны его обвинения, я не могу допустить, чтобы
столь популярный в народе человек публично утверждал, якобы я предал
идеалы революции ради собственной выгоды.
- Так ли уж глупы и бездоказательны его обвинения? - спросил Конан.
- Я знаю, ты мой друг. В противном случае этот вопрос стоил бы тебе
жизни. У меня много врагов - и на границах Зингары, и в собственном
дворце. Этот трон достался мне нелегкой ценой, и я не хочу потерять то,
чего добился.
- Карико мог убить Аввинти в порыве гнева, - задумчиво сказал Конан.
- Но Карико не отравитель. Может, это сделал кто-то из его знатных друзей,
которые сейчас командуют стражей дворца? Убрав Карико, ты оказал большую
услугу знати, которая теперь может беспрепятственно раздевать бедняков.
Мордерми снова наполнил кубок Конана.
- Ты же знаешь, что идеи Карико глупы. Но ты пришел к тому же
абсурдному заключению, что и Сантиддио. Ты должен помнить, что слова и
действия, вырванные из контекста, могут приобретать зловещий смысл.
Например, твоя борьба на баррикадах сделала тебя героем. Тем не менее, мне
стало известно, что ты оставлял свой пост и даже заявил, что если Мордерми
не пойдет в бой, ты лично возглавишь все революционное движение Кордавы.
Уход с поста и измена, вырванные из контекста, - основание для заключения
под стражу.
- Это угроза? - зарычал Конан, глядя на Мордерми. - Таким же образом
был арестован и Сантиддио? Где он, дайте мне поговорить с ним.
- Это уже организовано, - доверительно сказал Мордерми. - Боюсь, твои
примитивные представления о чести мешают тебе прислушаться к голосу
разума.
Голос Мордерми вдруг начал удаляться, и лицо его потускнело. Конан
хотел выругаться, но внезапно распухший язык не поворачивался во рту.
Киммериец посмотрел на кубок, который ему дал Мордерми. Ему становилось
невыносимо тяжело держать его в руке. Кубок выпал из его руки, и Конан,
собрав последние силы, бросился на Мордерми. Звука падения собственного
тела он уже не слышал.
Мордерми посмотрел на распростертого на полу киммерийца, и на его
лице отразилось сожаление.
- Может, дать ему время подумать, и он образумится? Ведь он
всего-навсего варвар, который ищет приключений! Какая ему разница, на чьей
стороне бороться, если ему предлагают взять сторону победителя?
- Тебе лучше знать, - ответил Каллидиос, трогая носком обуви тело
киммерийца. - Хотя он верил тебе, он был всего лишь пешкой в игре. Король
должен знать, когда следует пожертвовать бесполезной пешкой.



16. КОСЕЦ

Наконец пришло время, когда мрак в его мозгу сменился сумраком
тюремной камеры. Конан попробовал приподняться и застонал; перед глазами
все плыло.
- Выпей вот это. - Сантиддио поднес к его губам банку с тепловатой
водой.
Конан жадно выпил. В пересохшем рту чувствовался какой-то
металлический привкус. Он вытер губы и сплюнул, желая от него избавиться.
- Ну вот, подошла и твоя очередь, - сказал Сантиддио.
Конан осмотрелся. Они находились в одном из подземных казематов,
расположенных под дворцовой крепостью. Слабый свет факелов проникал сюда
из коридора. Грязная камера, в которой они находились, была мала даже для
одного человека. Одну из стен здесь заменяла массивная дверь из окованного
железом дуба. В крепости была целая вереница подобных камер с помещением
для охраны в конце коридора, где находилась лестница, ведущая наверх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59