Оборотень издал радостный победный клич и чуть отвел голову для удара клювом. И в этот момент я его укусил. Да, я все понимаю: это было не по правилам и птицы не кусаются, а только клюются. Но ведь я не просто птица, а птица, долгое время бывшая собакой. Приобретенные собачьи инстинкты сработали чисто автоматически, вот я и тяпнул его что есть силы. От неожиданности, возмущения и боли этот тип даже когти разжал, чем я тут же и воспользовался. Не давая опомниться укушенному врагу, я тут же бросился на него, и уже мои когти вошли в тело противника. Полный ужаса визг разнесся над округой. Что и говорить, помимо того что мои коготки остренькие, так один еще и серебряный. Но успех надо закрепить, и на сей раз я не медлил ни секунды. Серия коротких ударов смертоносным клювом – и Филин перестал биться в моих когтях. Все, дело сделано, победила молодость.
Филин падал в озеро, на мой взгляд, как-то уж очень медленно, зато утонул быстро, наверное, грехи слишком тяжкие. Я же в свою очередь изящно спланировал прямо к ногам моих зрительниц и вернул себе человеческое обличье.
Да уж, на этот раз обойтись совсем без потерь не получилось. И если отсутствие нескольких прядей волос меня не очень беспокоило (судя по всему, я их лишился вместе с перьями), то разорванная рубаха, залитая кровью, была мне как-то не по нутру. Мало ли какую заразу мог своими когтями занести в рану покойный. Благо, что Серафима в области врачевания была на высоте. Без лишней суеты и оханий (в отличие от Селистены) она смыла кровь, густо намазала рану какой-то жутко воняющей мазью и затянула плечо тугой повязкой. Боярышня, как могла, помогала ей и даже перестала охать. Причем она очень внимательно следила за ловкими руками Серафимы и явно старалась запомнить все ее действия. Вот это молодец, учись, родная, у Симы многому можно научиться.
– А эту пакость мог бы бросить и в другое место, – заканчивая свое дело, недовольно заметила Серафима.
– Не понял, что ты имеешь в виду?
– Филина твоего, кого же еще! Я, между прочим, из этого озера воду пью, а ты туда дохлых птиц понакидал. А вдруг он больной был?
– Конечно, больной! – совершенно серьезно подтвердил я и, увидев тревогу в глазах кормилицы, продолжил: – На всю голову. Нашел с кем связываться!
И тут мы все вчетвером засмеялись. Смеялись долго, дамочки аж до слез, а Шарик – завалившись на спину и дрыгая в воздухе лапами.
– Что и говорить, скромность никогда не была твоей добродетелью, – наконец смогла выговорить Сима.
– Зато у меня много других достоинств, – важно заметил я. И нежно погладил Селистену по рыжей, прекрасной голове.
Сам не знаю, как получилось, но она оказалась рядом и уткнулась в меня своим милым конопатым носиком. Ну а руки мои как-то сами собой, то есть абсолютно без спроса, крепко обняли ее и покрепче прижали к себе.
– Вижу, мальчик и впрямь стал мужчиной, да еще каким, – тихонечко произнесла Серафима и улыбнулась. Правда, глаза ее почему-то остались грустными.
А мы с Селистеной сидели обнявшись и словно боялись хоть на секунду выпустить друг друга из своих объятий. Я был счастлив.
– Хорошо, что все позади, – прошептал мой маленький любимый человечек.
– А вот тут вы глубоко ошибаетесь! – раздался грубый бас за нашей спиной.
Буквально шагах в десяти от нас стоял Гордобор в черной мантии и с посохом в руках. Его глаза светились гневом, сжатые пальцы побелели от напряжения.
Похоже, приключения продолжаются. А я уж, грешным делом, подумал, что на сегодня лимит проблем исчерпан, оказывается, я поспешил.
– Извини, солнышко, – обратился я к Селистене, – но мне тут надо одно дельце закончить. Только ты не скучай, я быстренько.
Селистена прижалась ко мне еще сильнее, явно не собираясь никуда отпускать.
Серафима подошла ко мне вплотную и прошептала на ухо:
– Дарюша, успокойся. Гордобор – это тебе не Филин. Против него у тебя нет ни единого шанса, тем более что ты ранен.
– Да я его… – начал было я, но Сима меня резко одернула:
– Я не спорю, ты хороший колдун, и я только что видела, на что ты способен, но поверь старой бабке, ваш бой не закончится ничем хорошим.
– И что же мне делать? По-любому после того, как он разделается со мной, он прикончит Селистену, а это невозможно.
Обсудить план дальнейших действий нам не дали.
– Ну что, щенок, струсил?
– Ты кого назвал щенком? – вспыхнула Серафима. – Моего сына? Да я тебе, козел ты старый, за такие слова всю бороду по волоску выдеру!
– А ты, бабка, меня вообще не интересуешь, – спокойно возразил Гордобор и щелкнул пальцами.
Сима осела на землю, мы бросились ей на помощь. Кормилица была жива, в сознании, но не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой. С яростным рыком Шарик бросился на колдуна. Еще один щелчок, и верный пес пал как подкошенный.
– А вот с тобой, рыжая, я не буду таким великодушным!
Селистена вздрогнула и с ужасом посмотрела на черную фигуру. И в этот момент я четко понял, что должен делать. Я просто не имею права не победить. Жизнь любимого человека полностью в моих руках. Я должен ее спасти хотя бы ценой своей собственной жизни.
Я встал, отряхнул рубаху и повернулся к Гордобору. Хорошо еще, что левая рука пострадала. Уж не знаю почему, но страшно не было абсолютно.
– Слушай, Селистена, принеси-ка ты мне ковшик медовушки. Он там, на столе в доме остался.
– Чего принести? – по традиции переспросила боярышня.
– Медовушки, – спокойно повторил я. – Что-то в горле пересохло.
Селистена очень удивилась, встала, пошла к дому и скрылась в дверях.
Все, можно начинать.
Колдун улыбнулся и поудобнее перехватил посох. Ох как мне не нравится эта деревяшка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120