Хотя я и стал собакой, но отказаться от человеческих привычек до конца не могу. Ну как отправлять естественные потребности организма в присутствии десятка людей! Для настоящей собаки таких проблем вообще не существует – вон сколько углов и деревьев. И окружающие для лохматых совсем не помеха.
Для людей тоже созданы все условия – вон то сооружение на заднем дворе явно предназначено для интимных дел. И только я, бедная собака, под прицельным вниманием окружающих как неприкаянный был вынужден сделать два круга по боярскому двору в желании уединиться.
Наконец мой взгляд упал на небольшую яму под забором, отделяющим владения Антипа от соседского жилья. Справедливо полагая, что за забором никто особенно не проявит внимания к моей скромной персоне, в несколько движений я углубил яму (Барсик небось по соседским кошкам через нее шляется) и оказался в яблоневом саду. Да, это, конечно, незаконное проникновение в чужую частную собственность, но такие мелочи меня уже не интересовали. Я же не воровать сюда пробрался, а только немного удобрить почву, так что соседи мне вообще спасибо должны сказать за такую заботу.
Через пару минут я прополз под забором в обратном направлении в полной гармонии души и тела. Даже явное чувство голода не могло испортить мое блаженное состояние.
Умылся я в уже знакомой бочке с водой, просто опустив в нее морду. Поискав глазами вокруг и не найдя подходяшего полотенца, смачно отряхнулся. Мысли улеглись в голове стройными рядами, я готов к любым подвигам. Но для начала необходимо плотно поесть. Кто же совершает героические поступки на голодный желудок?!

* * *

Виртуозно справившись с непростой задачей, я вбежал в трапезную. Селистена уже сидела за столом и встретила меня испепеляющим взглядом.
– Солнышко, ты по мне скучала?
– Солнышко?! И у тебя хватает наглости меня так называть?
– А что, собственно, произошло? – Я уставился на боярышню самым невинным взглядом, какой только смог изобразить.
– Ты мне нахамил!
– Я?! Интересно, когда это я успел, – мы же только проснулись. Извини, конечно, но после того, как ты меня по голове подсвечником огрела, я за свои поступки ответственности не несу. Но ты потерпи мое присутствие еще немножко. Я только к князю с вами схожу, и прощай. Неудобно как-то такому человеку отказывать.
Селистена явно не могла понять, о чем я завел разговор. Что ж, я не гордый, могу и подсказать.
– Надеюсь, ты мне позволишь перед дальней дорогой подкрепиться?
– А куда это ты собрался, могу я спросить?
Я выстроил на морде гримасу покорности судьбе пополам с обреченностью (насколько это было возможно) и, вздохнув, продолжил:
– Так ты же сама мне велела утром после завтрака убираться из дому.
Селистена густо покраснела. Чудные конопушки на таком фоне стали янтарными.
– Прости меня, пожалуйста, мне бы очень не хотелось, чтобы ты уходил. Можешь оставаться столько, сколько тебе будет нужно.
Я добавил грусти к своей гримасе и еще разок тяжко вздохнул.
– Спасибо, но мне кажется, что я только всем мешаю.
– Никому ты не мешаешь, не выдумывай!
– Хорошо, если так. – Для полноты картины я прижал уши и пригнул голову. С таким видом вполне можно было начинать просить подаяние у крепостных ворот. – Вы не волнуйтесь, я вас не объем.
– Ну что ты несешь?! Можешь есть сколько в тебя влезет. Кузьминична будет только рада.
– А ты?
Только что вернувшая свой натуральный цвет, Селистена опять покраснела:
– И я…
– Что ты?
– Я тоже буду рада…
В комнате повисла напряженная тишина. Боярышня явно корила себя за неосторожно сказанную ночью фразу и была готова на все, чтобы искупить вину перед своим спасителем. Я подошел поближе, положил голову ей на колени, закатил глаза и почти шепотом спросил с придыханием:
– А можно я буду спать не в ногах, а рядом с тобой?
– Конечно, – тут же, не думая, сказала Селистена.
– Вот и отлично, ловлю тебя на слове!
От трагизма в голосе не осталось и следа. Чего тут грустить, радоваться надо! Вот и я очень даже радостно подпрыгнул и лизнул хозяйку в щеку.
– Проходимец! – наконец-то поняв, что ее провели, завопила рыжая.
– Проходимец – это тот, который проходит, а я остаюсь! Причем на полном пансионе.
– Ты…
В трапезную вошла Кузьминична. Что и говорить, она всегда появляется вовремя. За ней следовала целая вереница слуг, и спустя минуту стол уже ломился от яств. Точнее, ломился только передо мной, а то недоразумение, что поставили перед худосочной боярышней, яствами назвать язык не поворачивается. Перед неразумным дитятком опять появились вареные овощи, творожок, плошечка с медом (размером с наперсток) и прочая ерунда.
То, что приготовили для меня, даже не вместилось в одну миску. В итоге я стал обладателем завтрака, состоящего аж из трех блюд. Причем ни первое, ни второе, ни третье мне не надо было выпрашивать – приготовленное вольготно расположилось на столе в милый сердцу рядок. Точно я подметил – главный по дому тут Кузьминична.
Слуги хотели поставить миски на пол, но, помедлив буквально мгновение, домоправительница решительно показала на стол, пресекая любые протесты одной только фразой:
– Он заслужил.
Учитесь! Коротко и ясно. Все, мое место за столом. Скамья мне без надобности, я могу и на полу посидеть, благо ростом не обижен. Не дожидаясь, пока Селистена начнет мучить себя «здоровой» пищей, я принялся уничтожать пищу вкусную. Кузьминична улыбнулась – мой аппетит был явно ей по душе. Потом она взглянула на свою воспитанницу и не смогла сдержать вздоха. Однако нравоучений не последовало, и, пожелав нам приятного аппетита, старушка удалилась вместе со слугами, плотно прикрыв за собой дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120