Серогор, правда, бранился, так у меня железная логика: мол, вдруг на меня оборотень нападет и где я буду серебро искать? А коготок всегда со мной, вот я этим коготком и прорежу немного плотные ряды нечисти. Поворчал наш главный, да и смирился, только остальным строго-настрого запретил за мной повторять. Так что ходил я гордый по скиту и коготком своим сверкал, а остальные ученики от зависти лопнуть были готовы.
Еще я испытывал явную слабость ко всяческим взрывам. Ничего с собой поделать не могу, ну нравится мне взрывать! Что тут такого? Оно правильно, перебарщивал пару раз, так ведь все живы остались, а синяки и ссадины заживут: чай, не баре. Баню, конечно, жалко было да и трапезную тоже. Серогор, понятное дело, меня наказал, и баню новую я один строил. Точнее начал строить, а потом пришлось мне, неторопливому, помогать – очень уж за месяц все по парку соскучились.
Так весело и пробежало несколько лет. Я возмужал, стал вполне приличным колдуном (мне, во всяком случае, именно так и казалось). Длинные золотистые локоны по примеру Серогора стал стягивать обручем. Мы вообще все старались хоть немного быть на него похожи – я не стал исключением. Вот только бороденка у меня плохо росла. Мучился я с ней, мучился – как ни крути, а на козла похож. Ну и сбрил я ее, вот такой я оригинальный.
Вот, значит, подрос я, стал красавец просто (скромность никогда не была моей добродетелью) и однажды ранним утром, облетая ясным соколом окрестности, залетел на дальний хутор, где жила большая крестьянская семья. Вроде я и раньше там бывал, но как-то не замечал. Кого? – спросите. – Да женщин! Точнее, девушек. Так уж получилось, что все три молоденькие хозяйские дочки решили ранним утречком в речке искупаться. И тут я был абсолютно ни при чем. Просто расположился отдохнуть на веточке, и все.
Отдохнул, называется… Так и сидел я с раскрытым клювом на старой иве, наблюдая за обнаженными красавицами-девицами, резвящимися в воде. От этой расчудесной картины меня вдруг бросило в пот. Вы когда-нибудь видели потного сокола с выпученными глазами и раскрытым клювом? Вот и они, когда увидели, смеяться начали. Так я, несмотря на перья, еще и покраснеть умудрился. Они хохочут, пальцем на меня показывают, а я от их волшебных тел оторвать глаз не могу. В общем, как в скиту оказался, толком не помню, но с этого дня жизнь моя круто изменилась (знал бы тогда, к чему мои полеты приведут, сам бы себе перья повыщипывал).
Сами посудите: молодой, красивый, образованный, наглый, говорливый, ну как было в такого не влюбиться? И бросился я в любовь, как в омут. И ведь чувствовал, что могу утонуть в нем, а остановиться сил не было. Ведь они такие… В общем, мужчины меня поймут.
Хуторов и выселок в округе немало было, даже деревеньки попадались, а там… Белые, аппетитные, прекрасные. Сто верст для бешеного сокола не крюк, так что носился я по ночам к своим молодушкам, обращался в человека и любил. Ну честное слово, я их всех любил! И благодарил богов за то, что они создали величайшее чудо на земле – женщину.
И ведь всем было хорошо: и мне и им. Только вот папаши да братья моих милашек почему-то возражали. Да что с них возьмешь – дикари. В общем, крутился так год, не меньше, а потом эти обиженные родственнички объединились и облаву на меня устроили.
Как сейчас помню: прилетел я к своей голубушке (по-моему, это Софья была), обернулся человеком, а в условленном месте вместо крутобедрой красавицы – ее отец-кузнец. Знаете у него кулаки какие? Да с мою голову. А тут еще оказалось – он братьев, дядьев своих созвал, а семьи у крестьян большие. Кто с вилами, кто с колом. Ну и что мне было, по-вашему, делать – подставиться под вилы? То-то! Вот и мне помирать как-то не захотелось.
На боевом колдовстве я очень хорошо освоил несколько штучек. Кого молнией шандарахнул, кого ветром сдул, в целом, раскидал я родственничков посредством колдовства (а для чего тогда было меня этому учить?). Кстати, никто не погиб, а вывихи, ссадины, заикание и временный паралич не считаются. Папашу буйного я даже пальцем не тронул, просто у него в самый ответственный момент благодаря простенькому заклинанию вдруг резко произошло расстройство желудка. А может, я тут вообще был ни при чем, может, он вчера грибочков маринованных поел и молочком парным запил? Тоже ведь вариант!
Потом, конечно, я дал маху – обратился на глазах у всех соколом и упорхнул. Летел я обратно в скит и считал, сколько пунктов клятвы ученика, данной в день принятия в школу, за это чудесное утро пришлось нарушить. В общем, если кратко, то все. Это все наши старички напридумывали. Сами они небось что хотят, то и делают, а для бедных учеников: то нельзя, это не делай. Без сопровождения наставников за территорию скита выходить – ни-ни, колдовать без них же – упаси боги, и так далее и тому подобное. Ну ведь ерунда же, разве не так? А за нарушения этих правил одно наказание – исключение из школы. Не хотелось, конечно. Я бы еще несколько лет отдохнул, а там уж можно и в большой мир выбираться.
До сих пор не понимаю, откуда Серогор про мои похождения узнал. И самое главное (что меня особенно удивило и испугало) – он не ругался. Вот это было действительно в новинку. Серогор любил браниться, делал это он вдохновенно и истово, с неожиданными оборотами и уникальными сравнениями. А вот тут молчок, ни слова, только посмотрел на меня и вздохнул. А чего вздыхать-то? Чего особенного я сделал? Будто сам молодым не был! А уж когда Серогор стал собирать большой ученый круг (это когда все наши колдуны собираются в большой зале, садятся кружком и балаболят о чем-нибудь важном с их точки зрения), тут уж я забеспокоился не на шутку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120