Ну что ж, в моем нынешнем состоянии не до условностей. Я не стушевался, а, наоборот, принял позу Аполлона (не знаю, откуда в голове взялось это имя, но мне показалось, что это красиво), не торопясь обтерся, гордо облачился в одежды и важно направился на трапезу. Вся эта важность, правда, в момент куда-то улетучилась, когда на столе (спасибо, Матрешенька) я обнаружил огромное блюдо с душистыми, дымящимися варениками. Крынка, полная парного молока, удачно дополнила этот натюрморт. Поглощая или, если быть более точным, уничтожая завтрак, я почувствовал на себе умиленный, почти материнский взгляд моей заботливой хозяюшки и, улучив момент между очередным вареником и глотком молока, послал ей воздушный поцелуй. За что был вознагражден видом внушительного кулака.
Покончив с трапезой, я решил было воплотить в жизнь благие намерения (хорошо еще, что такая напасть на меня редко сваливается) по поводу помощи Матрене. Но, получив легкий подзатыльник и парочку фраз о моей временной нетрудоспособности, быстро ретировался, опасаясь, что она может передумать, и выбрался на улицу.
Эх, хорошо-то как! Солнышко светит, птички поют, девки хохочут, вот только головушка немного гудит, но по сравнению со звуками, которые раздавались в ней с утра, это был сущий пустяк.
Чем бы мне заняться? С женским полом мы пока решили не общаться (кто меня за язык тянул?), медовуха тоже временно попала под запрет (тем более что даже при мысли о ней меня начинало колотить), остается прогулка. Ну не болтаться же по улицам без толку, и решил я посетить базар (там, не нарушая данного себе слова, можно и с девицами поворковать). Сказано – сделано, я ведь хозяин своего слова.
Эх, базар меня просто очаровал своим многоголосием и яркостью. Все суетились, шумели, но никто никого не толкал, люди приветливые и открытые. И что там колдунчики про людей нам всякие страшилки рассказывали? Они оказались совсем нестрашными. А некоторые даже и симпатичными. Ох какие крали мне там попадались! Идет, словно лебедушка плывет, и румяна и бела, и округла и стройна! Во даю, опять на стихи пробило. Да что уж тут себе врать, не могу я равнодушно на таких царь-лебедушек смотреть, хочется… Стоп, стоп, стоп… Опять я расслабился. Беру себя в руки и продолжаю обход местных достопримечательностей. Ой, мамочки, одна другой краше! А фигуры, а румянец, а то место, на чем сидят! А если еще в красном сарафане да в ярком кокошнике… Уфф, вспотел даже.
Ну да, непутевый я, но не могу мимо женской красоты спокойно пройти! А думаете, я один такой на земле? Ничего подобного! Нас много, просто честно сказать об этом вслух мало кто решается. А я решился, потому что от природы и от воспитания честен и правдив. И вообще, я ведь хозяин своего слова?! Так хочу – дам, хочу – обратно возьму, тем более я же ведь сам себе обещал пока с женщинами не общаться. А уж сам с собой я всегда договорюсь. К тому же я молодой, горячий, а потому в речах не сдержан. За мной глаз да глаз нужен. А так как я сам под своим собственным присмотром, то от глупого обещания считаю себя освобожденным. Эй, девушки-лебедушки, к вам ваш сокол летит!
Но я все-таки сокол опытный, горькие ошибки молодости проанализировал и сделал выводы: лучше всего общаться с сиротой. Да только как тут разберешься, сирота она или у нее папаша нервный да братья истеричные. А вот чтобы в этом разобраться, я тут пока резких бросков делать не буду, а похожу, поулыбаюсь. Это же как на рыбалке – место сперва прикормить нужно. Эх, рыбоньки мои, ловитесь большие и маленькие.
С такими сладостными мыслями я продолжал бродить вдоль торговых рядов. То обстоятельство, что я примирился сам с собой и избавил себя от данного сгоряча слова, повергло меня в блаженное состояние, и, справедливо рассудив, что никуда мои лебедушки от меня не денутся, я стал рассматривать всяческие безделушки и побрякушки, которыми торговали заезжие купцы. Вид у меня был солидный, вселяющий доверие, да и серебряный обруч на лбу добавлял весу моей и так неординарной личности, так что купцы были со мной вежливы и предупредительны. Хозяин лавчонки показал мне кучу всякого барахла, единственным достоинством которого было то, что оно золотое. И вот, перебирая небольшие, но, видимо, весьма дорогие вещички, я вдруг замер. Ледяной холодок пробежался у меня по спине.
Нет, не может быть, чтобы мне так повезло. Мой взгляд остановился на небольшом золотом перстне в виде летучей мыши с темным, почти черным топазом. Я, конечно, не блистал на занятиях по чародейским предметам, но этот перстень запомнил очень хорошо. В памяти всплыла картинка из огромной колдовской книги, на которой был изображен грозный, лохматый колдун Сивил. Этот колдун жил очень давно и прославился тем, что обладал кроме колдовского еще одним талантом – он был прекрасным ювелиром, У меня вроде как талантов не меньше, так что тоже есть реальный шанс попасть в историю. Вот и настрогал Сивил всяческих ювелирных изделий и вложил в них часть своей огромной силы. Всего, конечно, я не запомнил (трудолюбивый был дедушка, так что поработал основательно), но два предмета прочно въелись в мою светлую головушку. Серебряное блюдо с неиссякаемым запасом яств (эх, вот бы мне такое, я бы, наверное, на год где-нибудь в лесной чаще с этим блюдечком уединился) и перстень перемещения. Вроде носишь такой перстенек на пальце, и все как будто нормально, а потом бац, повернул его вокруг пальца, назвал любое место на земле, и пожалуйста – через мгновение там. Да будь у меня такое колечко, эти остолопы с вилами только бы меня и видели. Эх, сколько проблем можно было бы сразу решить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120