Если б не вы, я бы перерезала ему горло.
Она заметила на руках следы крови и смыла их водой.
– Какая ярость! – дивился Бартелеми. – Я поражен! В любом случае вы спасли нам жизнь. Какая ловкость!
– Нам повезло, что мы не взяли лошадь, – ответила Жанна. – Они бы схватили ее за поводья, тут бы нам и конец.
Трактирщик подошел узнать, чего пожелают гости, и перечислил все, что было в наличии.
– Мне довольно будет миски супа и голубя, – сказала Жанна.
– Мы получили вина из Гиени, – сообщил трактирщик, который сразу оценил дорогой наряд Бартелеми де Бовуа.
– Отлично, давайте, – сказал Бартелеми трактирщику и, когда тот удалился, шутливым тоном сказал Жанне: – Так и вижу вас при осаде Орлеана. Король не проиграл бы битву!
Жанна улыбнулась.
– Бартелеми, – промолвила она, – вы нежный любовник, но из самых добрых побуждений должна сказать, что я не гожусь вам в спутницы.
– Откуда вы знаете?
– Я просто строптивая крестьянка… Нет уж, оставим все как есть. Я не представляю себя при дворе в Боте-сюр-Марн или у короля.
– Вы бы там блистали. Король вовсе не глуп. Мать своими придирками отравила всю его юность. Его супруга, Мария Анжуйская, настолько ограниченна, что знает одну радость в жизни – быть супругой короля и матерью следующего. Агнесса Сорель дарит королю нежность, которой ему так не хватало в детстве, но не может разделить его заботы, ибо нимало этим не интересуется.
– Какие же у него заботы? Он ведь отвоевал Нормандию?
– Поля опустели и заросли. Богатые прежде города разорены. В порты не заходят корабли. Деньги от всего этого не поступают в казну, и он не может осуществить задуманное.
Жанна вспомнила вопрос, с которым обратился к ней Карл: «И как идут дела?» Он хотел знать, поняла она, пойдут ли дела в королевстве, которого мать хотела его лишить, во Франции, вырванной из лап англичан. Аренда была не просто подарком, а поощрением французской торговли. Угрюмая неуклюжесть бедняги Карла показалась ей вдруг трогательной. Он наследник, отвоевавший в бою отчий дом и пытающийся теперь оценить, насколько он поврежден. Девушка поняла, отчего Жанна д'Арк имела над ним такую власть: она вернула королю веру в себя.
Жанна покончила с супом и положила ложку в миску.
– Кого вы хотите из меня сделать, Бартелеми? – спросила она. – Советницу короля? Его помощницу? Меня, пирожницу?
– Та, другая Жанна, тоже была крестьянкой. Я бы хотел, чтобы вы были рядом со мной. Рядом с королем.
Рядом с королем! Жанна чуть не расхохоталась. Почему бы тогда не в латах! Этим людям, похоже, повсюду мерещатся Жанны д'Арк!
– Да уж, – сказала она, – туго приходится этой стране, если вы должны бегать по лесам и полям в поисках женщин, способных ее защитить! Я только недавно в Париже, Бартелеми. У меня нет никаких знаний, никакого образования. Мне надо понять, что к чему. Я не умею писать и читать, – призналась Жанна.
– Я это понял, когда вы смотрели на договор аренды.
Жанна попробовала вина из Гиени, которого никогда прежде не пила. Она только училась распознавать вина. У этого был насыщенный вкус и какая-то мягкость, которой недоставало другим. Жанна решила справиться о его цене.
– Дозволите ли вы мне быть сегодня при вас, когда вы станете думать, что к чему? – спросил Бартелеми.
– Благодарю вас за вопрос, – ответила Жанна, глядя ему в глаза, – я боялась, что вы считаете это своим правом. Раз так, то я вас приглашаю.
Она сама себя не узнавала. Что с ней? Неужели Париж ее так изменил?
Появился трактирщик с поджаренным голубем, которого он положил в миску. Бартелеми подлил Жанне вина.
Была уже поздняя ночь, когда они добрались до дома. По звуку Жанна уже узнавала, с какой колокольни звонят. Колокол церкви Сен-Жюльен-Оспиталье звонил ясно, без переливов, по-сельскому. С колокольни Клюни доносились прерывистые перезвоны. Из собора Парижской Богоматери лился поистине хрустальный звук, который, казалось, никогда не растает в воздухе. Они шли озираясь, освещенные только луной, но никого не встретили. Грабители конечно же распустили слух, что лучше не соваться в квартал, где какой-то переодетый женщиной головорез без промедленья пускает в ход нож.
Они на цыпочках поднялись по лестнице, стараясь не разбудить давно спящих соседей.
Жанна уже разбиралась в любовных талантах мужчин и смогла по достоинству оценить Бартелеми. Он был силен и нежен, как Исаак, и, в отличие от Матье, умел сдерживать свою страсть.
Он начинал ей нравиться.
Отчего это он никогда не говорил о своей супруге?
Она не успела спросить его об этом. Бартелеми исчез на рассвете, и она еще не совсем проснулась, когда он принес ключ от конюшни.
15
Между псом и обезьяной
Всего лишь через несколько дней после открытия новой лавки торговля в ней пошла даже бойчее, чем на улице Монтань-Сент-Женевьев. К посетителям из Корнуэльского коллежа не замедлил присоединиться местный торговый люд.
Жанна постоянно расширяла свой ассортимент и теперь делала это обдуманно, а не потакая внезапным желаниям клиентов. Она стала торговать пирожками с птицей, что скрепило ее добрые отношения с матерью Гийоме, и вином в разлив. Для этого потребовалось купить бочонок вина, который Жанна установила на специальных подпорках, и две дюжины стаканов. К обычным заботам Гийоме прибавилось их мытье. Посетители неизменно оставляли на стаканах жирные разводы, и вчерашней крестьянке, всю жизнь беззаботно пившей с братом из одной чарки, приходилось теперь обращать пристальное внимание на чистоту. Жалованье Гийоме выросло до двухсот пятидесяти солей, теперь он зарабатывал как взрослый мужчина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97