Целый мир, могущественный и тайный, живущий независимо от королевской власти. До чего же она наивна, подумалось Жанне.
– Моя жена расположена к вам, – сказал суконщик, – значит, и я должен к вам хорошо относиться. Так вот, не советую вам так помещать свои деньги. Храните их в укромном месте. Стоит какому-нибудь флорентийцу надуть вас, и пропадут плоды многолетнего труда.
Воцарилось молчание, опустившееся на всех троих словно облако на долину.
– А как вы сами составили состояние? – спросила Жанна.
– Это можно сделать только на рынке, но надо хорошо знать дело и утвердиться в своем кругу. К тому же стоит иметь дело только с тем, что долго хранится: драгоценные металлы, ткани, шелк, кружева, пряности, всякие редкости.
Жанна уже почувствовала это семь лет назад на рынке Аржантана, когда увидела мэтра Борболана, а потом слышала разговоры о Жаке Кёре и его немыслимом богатстве.
– С вашими пирожками вы не сколотите состояние, госпожа де Бовуа. Их не сохранишь дольше нескольких часов.
Пробило одиннадцать утра; да, к полуночи пирожки потеряют свежесть, а завтра их и вовсе нельзя будет есть. Как это раньше не приходило ей в голову!
– Чтобы умножить деньги, вам надо поменять ремесло, – продолжал суконщик. – Не мне вам что-либо предлагать, ибо тогда пришлось бы первое время давать вам советы, а мне это уже не по силам. Думаю, что будет разумно купить дом и сдать его внаем. Доход небольшой, но твердый.
Жанна об этом как-то не подумала. Поблагодарив суконщика, она собралась уходить. Когда Жанна была уже в дверях, вместо прощания старик сказал:
– Госпожа де Бовуа, вы одинокая женщина.
Она устремила на него взор своих серых глаз, ожидая продолжения. Старик молчал.
– Это все, – сказал он наконец, хитро улыбаясь. – Храни вас Господь.
Госпожа Контривель проводила Жанну до выхода:
– Говорила я вам, голова у него светлая. Вот только тело подкачало. Поизносилось за жизнь.
Женщины распрощались, пообещав друг другу почаще видеться.
Поизносилось за жизнь! Очутившись на улице, Жанна подумала, что мечтала о горячем цыпленке, а получила миску холодной каши. Откровения Сибуле и слова Контривеля не очень-то вдохновляли.
Оказавшись в знакомом квартале, Жанна навестила портниху и отправилась к Сидони. На пути ей попалась крыса. Жирная крыса, трусившая к ручью. Жанна тихонько вскрикнула. Крыса остановилась и посмотрела на нее нахальным взглядом. Отчего это только люди вскрикивают, увидев крысу? У нее что, меньше прав на жизнь, чем у них? Крыса продолжила свой путь к ручью, нашла там собрата и разделила с ним трапезу, закусив черствыми пирожками.
33
Тюрьма большой любви
В апреле 1457 года, когда небо то плакало, то улыбалось, к дому Жанны подошел разносчик из книжной лавки, где она когда-то купила сборник стихов Карла Орлеанского. Он спросил госпожу де Бовуа. Гийоме дернул за шнурок колокольчика, который Жанна велела устроить у нее наверху, чтобы ее можно было позвать, не оставляя без нужды лавку.
Жанна спустилась вниз. Разносчик поклонился и вынул из сумки новую книгу, заверив Жанну, что содержание ее заинтересует, ибо экземпляры этого сочинения расходятся как горячие пирожки. Жанна открыла обложку и увидела название: «Лэ Франсуа Вийона» . Жанна остолбенела. Что случилось с Франсуа? Неужели он умер?
– Что вы, сударыня, – сказал разносчик. – Он жив-здоров.
Она прочитала первые строки:
Год пятьдесят шестой пошел.
Я, Франсуа Вийон, школяр…
Школяр? Он-то? Вот это да! Жанна поняла, что он просто хочет воспользоваться церковными привилегиями и уйти от королевского правосудия. А вот дальше:
К нам приближалось Рождество…
Я, глядя на огонь сердито,
Решил немедленно сломать
Любовную тюрьму…
Любовная тюрьма – это о ней?
Разносчик решил, что она поглощена чтением, а Жанна едва не швырнула книгу ему в лицо. Поколебавшись, она все же заплатила за нее тридцать солей. А может, во всех этих стихах речь о ней? Узнаем. Жанне было любопытно, когда же он все это написал? Год пятьдесят шестой пошел… Не все ли равно!
Еще не раскрыв книгу, Жанна кипела от гнева. Вот уж наплел он со своей любовной тюрьмой! Разве не она была прикована к воспоминанию об этом?
Меня поймал лукавый взгляд
Той, кто безжалостно играет.
Хоть я ни в чем не виноват,
Она мне гибели желает,
Не длит мне жизнь, а обрывает –
Бежать, бежать – одно спасенье!
Живые связи разрушает,
Не слушая мои моленья.
А может, существовала какая-то другая женщина? Но откуда у него было время ее обхаживать? Франсуа исчез из Парижа на семь месяцев после дела Шармуа и вернулся лишь для того, чтобы поучаствовать в ограблении Наваррского коллежа. Самое время ухаживать – в промежутке между убийством и грабежом.
Это если вообще была женщина, сказала себе Жанна. Все стенания Франсуа могли быть адресованы вымышленному персонажу, а главным была не любовь, а желание пожаловаться. Этот безумец просто хотел выдавить слезу у читателя, прикинувшись страдальцем.
Вечером Филибер немного остудил ее гнев.
– У него есть только талант, не отнимай хоть это, – сказал он.
Он читал стих за стихом, ища хоть какое-нибудь указание на Жанну.
– Нет, он не упоминает тебя нигде, а просто хочет завещать свое сердце в оправе из стихов.
– Вот уж ковчежец, от которого не дождешься чудес!
– Но почему он посвятил «Лэ» Жаку Рагье? – спросил Филибер.
– Это кто еще такой?
– Это сын Любена Рагье, королевского повара.
– Нашего короля?
– Да.
– Откуда ты знаешь?
– Мой отец нотарий. Два года назад он продал Любену Рагье собственность дворянина, который кончил свои дни на виселице, Ренье де Монтиньи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97