Самое трудное было, однако, впереди. Действовать приходилось ночью, когда нищие собирались все вместе. Взяв с собой весь свой отряд, два факела и одежду на десятерых, Жанна начала с площади Мобер. Нищих там было не меньше двух сотен, и все они вытаращили глаза при виде возглавляемых женщиной военных. Жанна приказала стражникам схватить десятерых. Те принялись истошно вопить, клянясь, что за ними нет никакого преступления. Раздался приказ стражников:
– Встать! Вперед!
– Куда вы нас ведете? – спрашивали нищенки.
Дамы благоразумно молчали. Жанна видела, что нищие удивлены, ибо вся процессия двигалась отнюдь не в сторону Шатле.
Жанна заранее договорилась с хозяевами ближайших бань, которые должны были держать свое заведение открытым до ночи и готовиться к приему необычных посетителей. Стражники затолкали людей внутрь, и тут нищие все поняли.
– Нет, только не это! – заголосили они.
Стражники едва сдерживали смех.
Жанна велела служащим бани раздеть нищих и сжечь все их лохмотья. Из предбанника она слышала возмущенные крики и поняла, что стражникам пришлось применить силу. Общими усилиями нищих удалось, наконец, раздеть. Все их фокусы вышли наружу, так что некоторым пришлось тут же расстаться с деревянными протезами, прикрепленными под согнутыми коленями. От бедняг исходила ужасная вонь, доносившаяся даже до Жанны. Для начала нищих окатили водой из ведер, чтобы снять первый слой грязи, сукровицу, наклеенные раны и испражнения. Нищие вопили так, словно их погрузили в котел с кипящим маслом. После этого их стали тереть мочалками с мылом и камфорным маслом, которое только и могло помочь справиться с полчищами кишевших на них паразитов. Нищие продолжали вопить. Двое попытались улизнуть, но стражники схватили их у самого выхода и водворили на место. Под конец в дело вступили цирюльники, избавившие нищих от их шевелюр и бород. Через полтора часа перед всеми предстали здоровые и чистые молодцы, которым дамы стали передавать одежду.
– Ну и куда же мы теперь отправимся в таком виде?
Стражники отвели всех на ночлег в конюшни Сен-Виктор, оставили там охрану и проводили Жанну до дома. Там всех ждал горячий суп с хлебом. На другой день помощницы Жанны пришли к конюшням и предложили преобразившимся нищим жилье и работу за деньги.
Вечером все началось сначала. Дамы-патронессы работали по очереди, и через десять дней Двор Чудес на площади Мобер опустел. Самые стойкие из его обитателей перебрались в другие места.
Власти приказали вычистить площадь и заново оштукатурить дома. По совету Жанны в них устроили лавки с низкой арендной платой.
Тем из нищих, кто надеялся пересидеть тяжелые времена в других убежищах, скоро пришлось посмотреть правде в глаза: они просто плохо знали Жанну. В сопровождении десяти своих помощниц она принялась за Двор Чудес у башни Барбо. Их сил могло и не хватить, но, к счастью, молва о подвигах Жанны привлекла добровольцев. Теперь уже с ней было человек двадцать. Жанне больше не приходилось самой возглавлять свое воинство каждый вечер, и она смогла вернуться к обычной домашней жизни и проводить больше времени с сыном. Все понимали, что очистить оставшиеся рассадники нищеты на Гревской площади, у Сент-Авуа, на главном рынке и у ворот Сен-Мартен не удастся раньше осени или даже начала зимы. Совет решил добавить денег на все предприятие. Нищим приходилось все труднее. Поговорив с одним из помощников прево, Жанна прикинула, что в городе их оставалось не меньше трех тысяч. За четыре недели «войны с нищими» удалось пристроить всего лишь две сотни людей. Единственным выходом было задерживать каждый вечер не меньше дюжины бедолаг.
Настала середина июня.
Как-то вечером, когда ставни в доме Жанны были уже закрыты, зазвонил колокольчик у входной двери. Удивленная Жанна выглянула в окно и увидела, что у двери стоит какой-то мужчина; узнать его под черной шапкой было невозможно. Взяв свечу, она спустилась приоткрыть потайное окошко в двери. Сердце ее едва не выскочило из груди. Жанна вынула брус и открыла дверь.
Исаак.
Не говоря ни слова, они долго смотрели друг на друга.
– Ну, заходи же, – выговорила наконец Жанна.
Она с трудом перевела дух. Исаак помог ей водрузить брус на место.
– Пойдем наверх, – сказала Жанна.
Исаак шел за ней, ступая неслышно и мягко. Жанна помнила эту его манеру. Наверху Исаак устроился за столом и, не говоря ни слова, внимательно посмотрел на Жанну. Наконец он сказал улыбаясь:
– Да, теперь ты вовсе не похожа на мальчишку.
Лицо Исаака сохранило прежнюю тонкость черт, а волосы остались все такими же темными. Скулы его обозначились резче, и с лица исчезло аскетическое выражение.
– Семь лет, – сказала Жанна.
– Словно все было вчера.
Жанна предложила вина.
– Отчего ты пришел так поздно?
– Сегодня или вообще? – спросил Исаак, пригубив из стакана.
– Сегодня.
– Отец сказал мне, что тебя знают в городе. Не хотелось осложнять тебе жизнь.
– Это как же?
– Нашивкой на плаще.
– Исаак! – сказала Жанна с упреком.
– Ты, видно, думаешь, что если это безразлично тебе, то и другие считают так же. Еврей, пришедший в христианский дом, выставляет его на всеобщее обозрение еще больше, чем себя самого.
Жанна не сводила с него глаз:
– Исаак, я думала о тебе все семь лет, даже когда была замужем.
– Сейчас у тебя нет мужа?
– Он умер.
– Вот мы и оба вдовцы. Моя жена, а с ней и ребенок умерли при родах за год до нашей встречи в Аржантане.
Он снова отхлебнул вина.
– Чем ты сейчас занимаешься?
Жанна вкратце рассказала о себе, ни словом не упомянув о Матье, Франсуа Вийоне и уж конечно о Филибере Бонсержане.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97