Его раскатистое «р-р-р», которое замечали все, кроме Совы, приятно ласкало ее слух до тех пор, пока она не услышала его восклицание: «Магистр!» Командор обратился к собеседнику, и Сова вздрогнула. Она на крейсере. Понятно, зачем дверь оставили приоткрытой – на случай, если Сова все же проснется. Визит Магистра Ордена не должен был стать для нее неожиданностью.
Бесшумно выпутаться из медицинского кокона оказалось довольно сложно: застежки находились снаружи, а она сама – внутри. Мешали провода и датчики, которыми она была опутана и обклеена. Сова освободила одну руку и потянулась к первой застежке термококона, но тут ее постигло очередное забавное открытие: она была раздета. То есть внутри термококона не было ничего, кроме нее самой. Она принялась освобождаться с удвоенной энергией. Последняя застежка – и Сова придирчиво осматривала себя в поисках хоть каких-то шрамов или отметин, способных прояснить ее недавнее прошлое. Последним из того, что она помнила, были яркая вспышка над головой, боль и сильное жжение. Ей казалось тогда, что под ногами плавится и течет, как раскаленная лава, сама поверхность планеты. Защита скафандра, наверно., не выдержала. Сова попыталась представить силу разряда, выпущенного с крейсера и вскипятившего поверхность планеты за считанные секунды, и на миг усомнилась в реальности своего существования. По всем правилам они не должны были выжить. Ни при каких условиях. Но собственное тело опровергало самые страшные подозрения. Вот только ноги... У них какой-то странный цвет, будто ниже колена кто-то присыпал их пудрой. Загар пропал, и кожа светилась неестественной белизной с синими прожилками вен. Впрочем, с объяснениями врача можно было повременить. Сейчас куда важнее был этот нервирующий визит Магистра Ордена.
Ну ладно, хоть одежду они ей оставили? Не вмешиваться же в беседу в чем мать родила.
Одежду она обнаружила в изголовье кровати. Белые штаны и рубашка пахли, как казенное имущество, и по размеру ей не подходили. Пришлось закатать рукава. Она одевалась, продолжая внимательно прислушиваться к разговору.
Говорили Лорис и Магистр. Лорис – как всегда, безупречно вежливо, Магистр – холодно, спокойно, но требовательно.
– Сколько она еще будет в таком состоянии после операции? – просил голос, который Сова приписала Магистру.
Сова, стоявшая теперь в довольно неудобной позе перед дверью, вздрогнула. Это что же такое они в ней оперировали?
– Вероятно, еще несколько часов.
– Вы получили все необходимое?
– Да. Благодарю вас.
– Когда мы сможем с ней поговорить?
«Мы?» Ей стало ясно, что в соседней каюте, куда она не рисковала заглянуть, есть кто-то еще.
– Если все будет в порядке, то дня через три.
– Это невозможно.
– Я врач, – мягко напомнил Лорис. – Мне представляется, что я в этом более компетентен.
– Вы можете допустить к ней наших врачей.
– Сейчас в этом больше нет необходимости. Все, что можно, уже сделано.
– Я бы хотел ее видеть. Даже если она еще не очнулась.
Новый голос прозвучал тревожно и тихо. Сова шарахнулась от двери, оступилась и едва удержалась на ногах. Этого следовало ожидать. Дар. Нет, только не сейчас! Не сегодня! Черт, сбежать бы, да некуда... Зажмуриться и ничего не чувствовать: ни боли, ни горечи, ни страха. Ничего не чувствовать. Ничего! Жучок под лопаткой...
Как будто услышав ее мысли, Командор заметил:
– Как только она проснется, мы сообщим вам. Наверно, нет необходимости дожидаться ее пробуждения здесь.
Сова открыла глаза и решительно провела рукой по лицу, словно собиралась себя ударить. Нет, не годится малодушно прятаться за чужими спинами. Рано или поздно все равно придется сделать шаг и выйти, и лучше сделать его так, чтобы не возникло никаких подозрений, будто бы она боится или не уверена в себе. Значит, придется выдержать и второй фронт наряду с разгневанным Магистром. Она сыта по горло посредничеством Дара, теперь она сама будет вести переговоры.
Зеркал в медотсеке не было. Пришлось любоваться на свое отражение на блестящей поверхности медицинского агрегата, установленного в изголовье кровати, куда тянулись многочисленные шлейфы от датчиков, которыми она была облеплена. Увидев себя, Сова фыркнула, сдерживая смех. Вид она имела нелепейший – в одежде не по размеру, босиком, с обгоревшими и частично состриженными волосами, с лицом, облагороженным налетом трагизма и с гордо задранным подбородком. Осталось только ощутить себя Жанной д'Арк перед восшествием на костер!
Сова решительно распахнула дверь.
В повисшей тишине первые пять шагов дались ей легко, но на шестом босая нога вдруг попыталась подогнуться, однако, покачнувшись, она все же выровнялась и заставила себя медленно дойти до кресла. Что же это у нее с ногами? Она вдруг поняла, что не может определить ни температуры, ни текстуры пола – холодный он или теплый, ровный или шероховатый. Ладно, после, после!
«Как ты?»
– Нормально, – ответила она, поворачиваясь к Лорису.
Новая каюта мало отличалась от соседней, разве что вдоль белых стен вместо медицинских кроватей-коконов располагались мягкие кресла, исполненные в том же ненавистном больничном белом цвете.
– Ты должна лежать, – вслух произнес Лорис.
– Я уже сижу, так что разница небольшая.
– Как ты себя чувствуешь? – голос Дара был полон настоящей тревоги.
Жучок под лопаткой... Нет, она больше никогда не позволит заботиться о себе таким способом. Она не удержалась и бросила взгляд за плечо, так, будто хотела рассмотреть то место, откуда Лорис пару суток назад вырезал силиконовый чип.
– Как Жанна д'Арк после выдачи бургундцам, – съязвила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130