По словам Марты, в своей благотворительности она не знала никакой меры и нередко делала глупости, пытаясь помочь этим неудачницам. Но ведь это ее экипаж замешан во всей этой истории, настаивала мама, и она должна попытаться хоть как-то загладить эту вину перед бедной девушкой, перенесшей такой удар. Ведь ей и без того приходится трудно — нужда, неустроенность. Поэтому мама считала вполне естественным, что она берет Лайзу под свое крыло. Предполагалось, что она некоторое время поживет у нас, пока не сможет «прилично устроиться».Ее немногочисленные пожитки были перевезены из каморки, которую она снимала. Бедность этого жилья потрясла меня не меньше, чем маму. Я вполне разделяла мамины чувства по отношению к этой девушке и так же, как она, всей душой стремилась помочь Лайзе. Нам обеим было ее ужасно жаль.После того, как Лайза отзанималась три раза с учителем пения, мама объявила Марте и мне:— Не понимаю, почему бы Долли не взять ее хористкой. Мне всегда казалось, что хор у нас несколько жидковат.— Жидковат! — вскричала Марта. — О чем это вы?— В том номере, когда девушки кладут руки на плечи друг другу и делают большой батман, они должны стоять ближе друг к другу. Некоторые дотягиваются с трудом, и это портит всю картину.— Глупости, — отрезала Марта. — Это одна из лучших танцевальных вставок.— Она могла бы быть еще лучше. Тебе так не кажется, Ноэль?Я не замечала, чтобы девушкам было трудно дотягиваться, но мне пришлось согласиться с мамой.— Да, — сказала я, — не мешало бы взять еще одну танцовщицу.— Я поговорю с Долли, — сказала мама.Я присутствовала при этом разговоре с Долли.— Я не хочу, чтобы это происходило при Марте, — сказала мама. — Она, конечно, примет его сторону, а ты, Ноэль, останься. Ты — его слабость и, вообще, он уважает молодость. При тебе он не станет так кипятиться.И я осталась.— Долли, — сказала она. — По-моему, хор у нас жидковат.— Жидковат? — воскликнул Долли.— Мне так кажется.— Это всего лишь еще одно из твоих «кажется».— Эта девушка, — продолжала мама, — она совсем недурна. Для нее это стало бы прекрасным началом и, к тому же, экипаж был все-таки мой. Я подумала, если бы нам удалось протолкнуть ее в хор, это был бы выход для меня и именно то, что ей нужно.— Ты полагаешь, мне больше нечего делать, кроме как проталкивать хористок в наш кордебалет только из-за того, что они бросаются под ноги твоей лошади?— Эта девушка так несчастна. Долли, пожалуйста, выслушай меня.— При условии, что ты не будешь говорить о проталкивании твоей протеже в мой кордебалет.— Твой кордебалет! Кто сделал спектакль таким, каким он есть? Я.— Не без моей помощи и еще многих других. У артистов всегда раздутое самомнение.— Долли, ты ведь не так глуп, каким хочешь казаться. Мы могли бы себе позволить взять еще одну девушку в кордебалет. Ты сам знаешь, что могли бы.— Нет, — твердо заявил Долли.— Долли, я прошу тебя.— Я это прекрасно понимаю. У тебя голова полна бредовыми идеями о помощи всем этим субъектам, которые лезут к тебе с жалостливыми историями. Вполне в твоем духе. Это уже не в первый раз. Дашь работу этой девчонке, а назавтра сотни таких же будут поджидать тебя у двери. Они пачками начнут бросаться тебе под колеса. Вся сцена будет заполнена хористками. Для солистов просто места не останется.— Долли, я прошу тебя только об одной.— Послушай, я уже по горло сыт твоей благотворительностью. Занимайся ею сама, если ты без этого не можешь, но только не вмешивай меня в это дело.— Иногда я тебя ненавижу, Долли. Ты такой самодовольный. Неужели ты не видишь, что расстраиваешь меня? Ты мне сегодня испортишь спектакль.Долли встал в одну из своих театральных поз, поднес руку ко лбу, на лице появилось выражение отчаяния.— О, какие муки! Боже всемогущий, желающий наказать меня, чем я провинился, что должен терпеть эту женщину? Как мне вынести эти мучения? Она решила меня разорить, пустить по миру. Она хочет уничтожить спектакль, в который я вложил все, что имею. Она хочет заполнить мою сцену сотнями глупых жеманных хористок!— Замолчи! — выкрикнула мама. — Кто здесь сказал хоть слово о сотнях? Повторяю, речь идет только об одной. А если вы действительно разоритесь, мистер Доллингтон, вы сами будете в этом виноваты. Из-за вас я чувствую себя совершенно разбитой. Нет, я не смогу сегодня играть. Вам придется пригласить Дженет Дэар. Увидите, как это понравится зрителям. Уж она-то не станет возражать против такого кордебалета, из-за того, что мистер Доллингтон, воображающий себя Гарриком и Кином в одном лице, боится потратить на спектакль несколько лишних пенсов в то время, как другие работают до упаду ради этого самого спектакля. Пойдем, Ноэль, ты поможешь мне поставить компресс с одеколоном на лоб. Я чувствую, что приближается ужасающий приступ мигрени.Она взяла меня за руку и направилась к двери.— Ну, ладно, — сказал Долли. — Учти, я ничего тебе не обещаю, но согласен посмотреть девушку.Мама просияла и заулыбалась. Мигрени как ни бывало.— Долли, милый! — воскликнула она. — Я знала, что ты согласишься.В результате Лайза Феннел пела перед Долли в сопровождении Джорджа Гарленда, маминого аккомпаниатора. Марта и я тоже присутствовали при этом.— Это вполне может понравиться слушателям, — сказала мама.Лайза спела «Мадам, что вам угодно», довольно точно копируя маму.Долли что-то проворчал и попросил ее показать какой-нибудь танец, что она и сделала.Долли опять что-то проворчал, но своего решения сразу не огласил.— Он просто хочет сохранить лицо, — прошептала мне мама. — Не станем ему в этом мешать. Все будет хорошо.В тот же день Долли известил нас, что Лайза Феннел может приступить к работе в кордебалете со следующего понедельника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120