Вот в чем вопрос.
– Вопрос понятен. Ответить, однако, не смогу.
– Сейчас?
– Сейчас. Да и вообще, пожалуй. Вера, Игорь Всеволодович, категория нематериальная, я же не то чтобы кондовый материалист, но профессионально обязан оперировать исключительно материальными факторами. Они же в сумме образуют убежденность. Касательно вас – сегодня, сейчас – я не могу быть убежден ни в чем. Однако то обстоятельство, что в нарушение многих должностных инструкций, вопреки профессиональной этике, в конце концов, я здесь и – заметьте – не рекомендую вам немедленно сдаться людям, которым, надо полагать, из-за вашей выходки сейчас ох как несладко, – говорит о многом. Вопреки, в нарушение… и так далее я готов оказать вам содействие в… сборе информации, отыскании фактов, сумма которых, надеюсь, убедит меня и прочих в вашей невиновности. Господи, я, кажется, сказал речь.
– Ничего. Она была веской.
– К тому же я почти вынудил вас. Но, клянусь, больше ни одного лирического отступления.
– Что ж, поехали. Итак, налицо два убийства, которые весьма изобретательно пытаются повесить на вас.
Вопрос первый – кто пытается? Не будь Морозов второй жертвой, я бы всерьез рассматривал его кандидатуру. Хотя, судя по вашему рассказу, он без особого труда завоевал ваше расположение.
– Это плохо?
– Плохо. Сам по себе господин Морозов – личность интересная, яркая, небесталанная и в высшей степени амбициозная.
– Был.
– Да, был. Однако все эти выдающиеся свойства были направлены исключительно во благо и на пользу господина Морозова, а вернее – его возвышение. Про амбиции я упомянул не случайно. Амбиции и высокомерие.
Последнее сыграло с ним довольно злую шутку. Морозов действительно опоздал к дележке основных пирогов, однако вовсе не потому, что был ленив, как объяснил вам. Вовсе не ленив. Но – высокомерен, из тех, знаете, .
«кто почитает всех нулями». И полагал, что без него ничего серьезного не свершится. Тот же Лемех – простите, Лиза, за напоминание – тем временем такой кульбит исполнил под носом у компетентных, как принято говорить, органов. Хотя какая, к черту, компетентность! В истории с Лемехом – классическое головотяпство. Если не хуже. Словом, Морозова обошли на повороте многие, но он – надо отдать должное – в депрессию не впал, счеты с провидением сводить не стал и, похоже, даже не озлобился. Сделал выводы – и принялся за дело. Учитывая новые исторические реалии. История с «Русским антиквариатом» – замысел грандиозный и отнюдь не такой уж фантастический, как может показаться. Свершись он, нефтяные магнаты ощутили бы себя торговцами «Сникерсами». Он был умен, этот Андрей Морозов, безупречно вычислил национальные достояния, еще не приватизированные и не пущенные с молотка. За «Русским антиквариатом» должен был последовать «Русский соболь». Ситуация с пушниной в стране дичайшая. Большую часть драгоценного меха мы продаем на питерском аукционе, сами довольствуемся контрабандными шкурками, не самой качественной продукцией зверосовхоза – то бишь объедками с собственного стола. Но я отвлекся…
В поле нашего зрения создатель «Русского антиквариата» попал именно в тот момент, когда попытался организовать идеологическое прикрытие акции. Повторяться не стану, он достаточно емко изложил идею Игорю. Общественное мнение предполагалось всколыхнуть эпидемией криминала вокруг антикварного бизнеса. Разносчиками заразы – по замыслу Морозова – должна была стать не привычная уже братва, а популяция особей с политическим окрасом. Как выразился тот подонок, что первым явился к Игорю «Русской стариной должны торговать русские люди». Это был своего рода девиз. Сколько бы Андрей Викторович ни пел про ислам и неоглобализм. На вооружение была взята исключительно идея пан-славянизма, причем в самой порочной форме. Потому идеологическая работа сочеталась с полноценной боевой подготовкой. Историко-патриотические лагеря, рыцарские турниры и прочее полезное вроде бы и приятное времяпрепровождение подростков – были организованы с профессиональным размахом. Нам по крайней мере известно о тридцати семи юношеских военно-патриотических и военно-исторических организациях, которые были созданы исключительно на средства Морозова и развивались под его непосредственным патронажем. Не только в Москве, разумеется. Скорее уж ставка делалась на провинцию. Всего он собрал под свои знамена порядка пяти тысяч юнцов, в основном мальчишек. От тринадцати до восемнадцати лет и старше. Но есть и девицы. Такие дела.
– Солидный размах.
– Солидный. Главное – устремленный в будущее.
Потому я и сказал – плохо, что вы так быстро прониклись его идеями, Игорь.
– Плохо, согласен.
– Однако в нашей теперешней ситуации, пожалуй, что хорошо. Если все, что вы рассказали о вашей беседе – правда, отпадает мотив. Вам незачем было его убивать.
Можно сказать, был подписан протокол о намерениях, исполнение которых сулило лично вам всяческие блага.
Тот, кто пытается навесить на вас убийство Морозова, этого, возможно, не знал. Но как бы там ни было, второе убийство представляется мне сырым, прихваченным на живую нитку. Его не готовили, и не могли готовить по определению: предположить, что вы сбежите от муровцев, отправитесь петлять по Москве, а позже вернетесь в богатырский терем Морозова, не мог никто. Каким бы безупречным аналитиком он ни был. Значит, действовал экспромтом. По собственному опыту знаю: экспромты раскручиваются труднее всего, потому предлагаю второй эпизод пока отложить в сторонку. История с пропавшим портретом и убиенной владелицей представляется более подготовленной, запутанной хитро и искусно, но это значит, что есть шанс ее распутать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89