– Милостью бога Шивы, – усмехаюсь я.
– Не хами. Твое положение более чем серьезно.
– Догадываюсь, Герман Маркович.
– Насколько?
– Давайте без обиняков, Ваше превосходительство. Я не виновен. Не думаю, что это для вас тайна. А значит, у кого-то на меня зуб. У кого? У кого настолько высокопоставленного, что он мог организовать мой расстрел?
Он повертел в руках вилку, буркнул:
– Ни о чем ты не догадываешься.
– Так просветите, Герман Маркович. Вы же хотели этого разговора. У вас же наверняка здесь полк эсбэкашников, которые явятся по сигналу вашего устройства связи. Ведь так?
– Я хотел дать тебе шанс, Даня. У тебя Т-синдром.
Я приподнял брови:
– Это еще что?
А в памяти тут же всплыла таинственная «Т-проблема».
– Болезнь. Нечто вроде одержимости. Как-то связана с деятельностью цертисов. Точнее никто не знает – одни предположения. Человек на короткое время обретает паранормальные способности. Видит ближайшее будущее, рукой плавит камень, подносы серебряные уродует, – он ухмыльнулся. – К сожалению, это ненадолго. Сгоришь меньше чем за год. Еще более прискорбно, что успеешь натворить дел. Помнишь орбиту Скита?
Я кивнул.
– Это была агрессия таких же, как ты. Дарт – тоже ваших рук дело.
В памяти всплыло «Проблема Дарта».
– Герман Маркович, я впервые увидел цертиса на орбите Скита. Через полторы недели после ареста! – сказал я. – Он прятался за нашим кораблем от имперского линкора и исчез, когда мы прошли гипер.
– Ты уверен? Цертисы способны принимать различные формы. Взгляни на свои руки!
Возле пальцев горело синеватое пламя. Я даже не успел отследить, когда оно зажглось.
– Ну, что дальше? – спросил я.
– Я могу дать тебе возможность сохранить честь. Обвинения на людей с Т-синдромом возводятся для того, чтобы придать казни видимость законности. Обвинения будут сняты, если ты сделаешь все сам.
– Пулю в висок? – спросил я.
– Пуля тебя не спасет. Возьми аннигилятор.
– Я не цертис, – усмехнулся я.
– Ты так думаешь?
Я вспомнил Иглы Тракля в руках гвардейцев, которые собирались меня расстреливать. Все вроде бы вставало на свои места. Все или не все?
– Я говорю об этом, пока ты способен слышать, – продолжил Герман. – Надеюсь, что способен. Пока для тебя что-то значит слово «честь». Еще немного и ты так опьянеешь от своей силы, что любые слова будут бесполезны.
Я вспомнил, как несколько часов назад думал о том, что на этой планете не может возникнуть мыслей о самоубийстве, несмотря на законность этого действия. Здесь все можно юридически оформить. Пойти к нотариусу, оставить посмертную записку. Что-нибудь про ложные обвинения, невыносимость позора и надежду на посмертную реабилитацию.
Ну уж нет! Сейчас, когда у меня появилась свобода, любовь, деньги, наконец, умирать из-за какой-то мифической чести?
Я увидел усмешку в глазах Германа, словно он прочел в моих мыслях словосочетание «мифическая честь». Не может быть честь мифической, не должна.
– Пойми, Даня, – сказал Герман Маркович. – У тебя нет другого выхода и этот наилучший. Ты все равно погибнешь. Неужели ты хочешь взять с собой несколько сотен человек?
Я посмотрел на улицу сквозь решетку сада. Кривая улица, мощенная булыжником в старинном духе. Напротив кафе под названием «Кошачий хвост». Окна украшены цветами и фонариками. Над оградами домов нависают кисти глицинии, цветет жасмин. Тихий ветер доносит запах. И еще аромат духов Юлии. Она взволнованно смотрит на нас. В огромных глазах играют отсветы свечи, зажигают красный камень в перстне.
– Герман Маркович, – говорю я. – Возможно, вы правы. Но я хочу быть уверенным в том, что не совершу фатальной ошибки. По старой дружбе ответьте на несколько вопросов.
Он кивнул.
– С больными Т-синдромом всегда расправляются так? Ложные обвинения, затем расстрел из Игл Тракля. Зачем так сложно? Это же целая история приговорить человека к смерти! Когда была последняя эвтаназия в Психологическом центре? Тридцать лет назад?
– Тридцать пять, – холодно заметил Герман. – В случае Т-синдрома совершенно другая процедура.
– То есть никакой процедуры! – усмехнулся я. – И где сообщения о казнях? Почему либеральные журналисты не гремят об этом по всей Сети?
– Было несколько казней, Даня. О них еще сообщат, услышишь.
– Эти люди считаются живыми? Постфактум сообщат? Чтобы не шокировать общественность?
– Да. Чтобы не гремели.
– А все же, почему не нанять убийцу?
– Последнее незаконно. Государство достаточно сильно, чтобы сделать все законным путем. Впрочем, ты прав. Бывают и специальные операции.
– Спасибо за откровенность. Тогда еще. По чьему приказу со мной было решено поступить именно так?
– Ты знаешь это не хуже меня. Три дня назад я разговаривал с императором. Он лично интересуется этим делом.
– Так вот откуда пятая степень секретности!
– Пятая? Третья. Т-проблемы – третья степень секретности.
– А мое дело – пятая, – я усмехнулся. – Вероятно, вам тоже не все известно. Людям, которые достали эту информацию, незачем было меня обманывать. А теперь обратите внимание, Герман Маркович: здесь несоответствие, там несоответствие. Цертис появился слишком поздно, уровень секретности не тот. Вам не кажется, что здесь что-то не так? Что мы чего-то не знаем. Допустим, кому-то понадобилось не только убить меня, но и непременно опозорить.
Генерал поморщился.
– Я так понимаю, что разговора не получилось.
Я пожал плечами.
– Тогда я вынужден тебя арестовать, – сказал он.
Он молниеносным движением выложил на стол короткую трость.
– Это аннигилятор. Проверять не советую.
– У меня альтернативное предложение, Герман Маркович.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113