Слушок дошел до Юли, что меня несколько насторожило. Мне и так стоило много крови выдрать ее с орбиты и поселить во дворце. Анри я не воспринимал как конкурента, зато у Юли взыграла гордость, и она объявила, что ее не устраивает положение императорской любовницы, и предпочла остаться с флотом.
Сыграли свадьбу, хотя это казалось просто смешным при данных обстоятельствах. Т-синдром у Юли зашел почти так же далеко, как у меня.
Она не поленилась выяснить, в какой именно особняк я езжу, и это ее несколько успокоило. О нашей общей знакомой она знала поболее меня.
Закончился период дождей и пронизывающего холода, настала весна. Мы дожили до нее. В императорских садах расцвели крокусы и на райских яблонях набухли красные почки. А за городом, на нетронутых людьми лугах раскрылись хищные местные цветы, коричневые, багровые, алые, больше отвратительные, чем красивые.
У Анастасии Павловны за окнами земные вишни, белым-бело.
Она угощает меня мясным пирогом, улыбается усталой улыбкой. Черты плывут. Значит, осталось недолго.
– Анастасия Павловна, теперь вас можно узнать, – замечаю я.
– Знаю. Я почти не выхожу отсюда. Ну, что ты вокруг да около, давай о деле. Чай не пироги есть пришел?
– Я собираюсь обнародовать ваше завещание.
Она кивнула.
– Самое время. Что-то ты не торопился.
Я не стал оправдываться.
– Замечательный пирог, спасибо. Вы не перешлете рецепт моему повару?
Она усмехнулась.
– Ну что, остались вопросы после архива?
– Да. Кто меня спас?
Императрица задумалась.
– Узнаешь в свое время, – сказала она. – Ты проводишь меня в храм?
– Скоро?
– Надеюсь еще немного протянуть. Вдруг поможет твое средство?
Нам нет, даже мне нет, не говоря об Анастасии Павловне. Но я не стал говорить об этом вслух.
– Провожу, – сказал я. – Конечно.
– Вот тогда и узнаешь.
Со дня на день я жду ноты от метаморфов. Новый флот империи уже на космодроме Кратоса. Пять линкоров и два десятка легких кораблей.
Метаморфы знают, не могут не знать, а потому я тороплюсь.
– К вам Леонид Хазаровский, – докладывает охрана.
– Пусть войдет.
Мы пьем кофе в моем кабинете, и я размышляю о странностях судьбы. Вот, тот самый человек, которого я когда-то хотел видеть своим государем вместо Страдина, ждет моего решения, а я еще сомневаюсь, подходит ли он для той роли, которую я для него готовлю.
Хазаровский не военный, и на орбите ему делать нечего. Мой долг успеть заключить мир, настоящий мир без махдийских кораблей в часе лета от Кратоса.
Я изучающе смотрю на возможного преемника.
Он молчит, хотя молчание дается ему с трудом. Он привык солировать в обществе и быть центром компании. В спокойный период процветания из него бы получился отличный император. Очаровывал бы иностранных посланников, финансировал искусства да интриговал против махдийцев и своих доморощенных сепаратистов. Но сейчас нужен строитель, а не дипломат.
Сможет ли?
А кто еще?
Юля? Во-первых, у нее Т-синдром. Во-вторых, ничем не лучше Лео. Немного поболее авантюризма, поменьше размаха и любви к искусствам. А так Хазаровский в юбке. К тому же бывшая жена Анри Вальдо в качестве императрицы – это еще скандал.
Герман? Получим второго Страдина, только без его изворотливости, гораздо грубее и проще. Правда, Герман Маркович честнее, но это единственное преимущество.
В своих владениях Хазаровский блестяще управлял делами…
– У меня для вас подарок, Леонид Аркадьевич, – говорю я.
Он улыбается, чуть наклоняет набок голову, вопросительно смотрит на меня.
Я кладу на середину стола перстень с лиловым камнем.
– Леонид Аркадьевич, можете ответить честно, справитесь? Это нынче не синекура.
Он кивнул.
– Я понимаю ваши сомнения, государь. Но мне уже приходилось заниматься восстановлением из руин. Пятнадцать лет назад я купил несколько покинутых месторождений на Дарте, которые считали выработанными, и два полумертвых города в придачу: Андерсон и Ойне. Два года назад они процветали.
Известная история, именно на нее напирала Анастасия Павловна, когда рекомендовала Хазаровского.
– Те, за которые вы не заплатили? – поинтересовался я.
Леонид Аркадьевич опустил глаза и поставил чашечку на блюдце, она звякнула. Яростно сверкнули камни в многочисленных перстнях на тонкой руке. Я предположил, что он считает про себя до десяти.
Но его голос прозвучал довольно спокойно.
– Это неправда, государь. Я просрочил выплаты, но императрица знала об этом и шла мне навстречу. До ее ухода все проблемы с казной были улажены. Но страдинский суд отказался приобщить к делу эти документы.
Было такое. Хотя я узнал об этом постфактум, после пересмотра решения суда.
– Анастасия Павловна многое вам прощала.
– Это неправда, – терпеливо проговорил Хазаровский. – Чувства никогда не были для нее важнее империи. Она действовала разумно. И уладить дело так, чтобы эффективный управляющий продолжал работу, было для нее важнее, чем наказать за финансовые нарушения. Если же говорить о расплате – я расплатился с лихвою – у меня отобрали все.
Мне интересны не ответы Леонида Аркадьевича, а его реакция. Все мои сомнения на самом деле сводятся к вопросу: «Можно ли делать гвозди из Хазаровского?» Мне кажется, что для императора в его характере слишком сильна истероидная составляющая. Однако внутренний стержень у него есть (если говорить о материале для гвоздей). Попробуем!
– Знаю, – сказал я. – Вы лишились финансовой империи, но теперь у вас есть шанс обрести империю истинную. Кратос стоит ваших миллиардов. Берите, – я кивнул в сторону кольца. – Это не совсем по завещанию Анастасии Павловны, но пока так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113