Вы опять подпираете вагонные двери спиной, мой бедный друг. Теперь подальше от меня и подальше от мадам. Однако, мадам-то совсем плоха: ишь, какая улыбочка бродит, и глазки масленые, и кошелку поставила на пол, и повернулась к нему всем неслабым корпусом. Женщина в экстазе – плохо тебе, красавчик? Понимаю.
Они оба еле дождались конечной. Незнакомец с розой выскользнул из вагона стремительной тенью, слетел по лестнице в переход, Роман с трудом за ним поспевал. Из тоннельных закоулков тянуло космическим холодом, но даже поправить шарф было некогда. Дремоты как не бывало. Роман забыл об усталости, о голоде, забыл, как четверть часа назад хотел домой, в тепло – обо всем на свете забыл, кроме этого парня с его розой. Никогда раньше Роман не вел себя до такой степени глупо, никогда не навязывался людям, даже женщинам – но логика дуэтом с интуицией подсказывали, что это особый случай. Может, единственный случай, первый и последний в жизни. Надо было. Необходимо. Шанс.
На открытом воздухе было настолько холодно, что стоял морозный туман.
Первый же вздох вспорол ноздри, резанул грудь острой болью – потом привыкнешь, потом. Желты фонари, черны небеса, снег в качающихся обманных тенях, зеленая звезда стоит над мутной луной в туманном перламутре мороза. Тот, с розой, впереди – и роза уже превратилась в жесть, в стекло, в пластик – мороз выпил из нее жизнь – стало еще гармоничнее, еще притягательнее. И этот его шаг, полуполет, полубалет – ноги едва касаются земли, волосы и шарф реют в черной ледяной пустоте, как в невесомости, как в воде… Остановись, ну остановись, я не могу так – не по-человечески – я задохнусь – ну остановись же, дрянь такая, ангел мой…
Он услышал отчаянные мысли – или черт знает, что там себе подумал – резко остановился, резко обернулся. И Роман тормознул – вот он, белое лицо, холодное, как мир вокруг, ледяной прищур, злая складка между четких бровей – ждет.
– Да подожди же ты! Ну куда ты, черт…
– Ты меня достал!
– Я только хотел спросить… Ты – что ты такое? Что? А? Ты – то, что я думаю?
– Не твое дело. Отвали. Ясно?
Низкий голос. Нежный, даже когда он в ярости. Низкий, темный – инфразвук, нижайшие частоты, сладкое рычание. Рассеивает, растапливает волю. Но – пустяки, ерунда.
Вот я дышу. Каждое слово – клуб морозного пара. Теплое, человеческое, живое – а ты?
Отчего это, скажите на милость, не видно твоего дыхания на морозе? Даже когда ты говоришь, а?
– Ну кто ты? Ты не человек, я знаю. Я кое-что в этом понимаю, да и чувствую. Я…
– Отстань!
Верхняя губа вздернулась, зубы – белее снега, белее кожи – по бокам два длинных острия, как у крупной кошки, в широких глазах – красная туманная светящаяся пелена в глубине зрачков.
Есть. Вот оно. Вот. Показали зубки.
– Ну что ты злишься? Все нормально, расслабься. Просто я догадался. Ты только подтверди – да или нет? Ну? Да или нет, а?
Роман протянул руку – парень с розой отступил назад. Протянул еще – и еще на шаг.
– Не смей, смертный, – змеиное шипение, рычание кошки, нечеловеческие звуки. – Не смей – смерти ищешь?
– Ну почему – смерти? Сразу – смерти… Мне только знать нужно. Ну не ломайся. Я все равно догадался. Тебе же так просто подтвердить – один момент, пустяк…
Отступая, парень с розой вошел в полосу фиолетового рассеянного света. Фонарь освещал его, как прожектор – парадоксально, со всех сторон – и нигде нет теней. Или у него не бывает тени? А как насчет отражения в зеркале, нуте-с, господа присяжные?
– Что тебе знать понадобилось? – владелец розы быстро взглянул по сторонам. – Что ты привязался ко мне?
Черные сгорбленные фигуры шли от метро к троллейбусной остановке редкой толпой.
– Да уж ладно, я сам понимаю, здесь не место – но где место, а? Скажи – я пойду.
– Где-где. Могу сообщить… одним словом. Я тебя не хочу. Отстань, наконец.
– Да что за фигня – хочу, не хочу …Что тебе стоит сказать два слова? Так трудно?
– Скажи, зачем это мне!
– Тебе жалко?
– У тебя нет… тебе нечем…
– Что? Ну что?
– Заплатить. Хочешь, чтобы я тебя убил?
– Чем заплатить? Что ты хочешь? Только скажи – я заплачу!
– Ты не поймешь. Все, пусти.
Нет, дудки. Здесь слишком многолюдно для убийства. Ничего не выйдет, милый. Ты и сам понимаешь, что ничего не выйдет. И больше нет смысла показывать зубы. Хотя – эффектно, конечно, очень эффектно. До зависти.
– Ну хорошо. Просто скажи: ты же – вампир? Просто: да или нет?
– Да, да, да, отвали!
И как Роман не пытался остановить, удержать – ничего не вышло. Парень с розой, превратившейся в хрупкий лед, выскользнул из пятна света, нырнул в густую тень между случайными ларьками, как в темную воду – и растворился в сумраке без следа.
Роман дернулся за ним – и наткнулся на глухую стену. В стоячем ледяном воздухе еще висел запах мяты и ладана.
Роман пробормотал сквозь зубы пару слов непечатного свойства и сплюнул на снег.
Роман доплелся до дома, чувствуя себя простуженным, усталым, разбитым – и то ли разочарованным, то ли, наоборот, вдохновленным. Когда он набирал код на двери подъезда, когда поднимался по лестнице мимо неработающего лифта – было уже как-то не совсем понятно, видел ли он этого бледного демона с его розой или это был сон наяву, случайная, мало мотивированная галлюцинация.
Ведь не может быть.
Десять лет прошло, десять лет. Лабуда, лабуда, бред, валяние дурака. Столько времени потерял, сдохнуть… Монастырь, тусовка сатанистов, аномальные зоны, горы, пещеры, кришнаиты, буддисты, мусульмане… Мироточащие мощи, плачущие иконы, стоны и хохот, видения и явления, облачные ангелы, газетные вырезки статей о посадках НЛО, о кругах на полях, об образах святых, чудом проступающих на стенах, разумных крысах в канализации, «снежных людях»… Погоня за тенью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84