Мало-помалу, уверенный в том, что Гед понимает его, молодой Мастер начал делать больше, чем просто рассказывать об этих тайнах. Сначала он научил его одному, потом другому Великому Заклинанию Превращения, потом дал Геду для работы Книгу Образов. Сделав это без ведома Великого Мага, он поступил весьма необдуманно, хотя и не хотел ничего плохого.Гед работал и с Мастером Вызова, строгим стариком, закаленным сложным и мрачным волшебством, которым он владел в совершенстве. Он не баловался с миражами, а занимался настоящей магией имел дело с такими понятиями, как снег, тепло, магнетизм, с тем, что люди ощущают как вес, форма, цвет, звук: с реальными силами, происходящими из безграничной энергии Вселенной, равновесия которой не нарушить никакими заклинаниями. Его ученики уже владели искусством управления погодой и ветрами, но именно он объяснил им, что настоящие маги никогда не применяют эти заклинания без крайней необходимости, потому что управление явлениями природы приводит к изменению мира, частью которого они сами являются. Он говорил:— Если вы хоть чуть-чуть ошибетесь, то дождь на Рокке вызовет наводнение на Осскилле, а спокойное море в Восточном Пределе обернется ужасным штормом на Западе.Он никогда не говорил о вызывании реальных вещей, живых людей и призраков умерших, воплощении Невидимого — всех тех заклинаний, которые были вершиной искусства Вызова и власти мага. Несколько раз Гед пытался навести Мастера на разговор об этих вещах, но тот в ответ лишь долго молчал, строго глядя на него.Иногда Гед, работая даже с теми простыми заклинаниями Вызова, которым его обучал Мастер, ощущал непонятную тяжесть и неуверенность. Кое-какие руны на некоторых страницах казались ему знакомыми, но он никак не мог вспомнить, в какой книге он их видел раньше. Иногда ему почему-то очень не хотелось произносить отдельные фразы заклинаний Вызова они вызывали у него смутные воспоминания о неясных тенях в темной комнате, закрытой двери, рядом с которой… Он гнал от себя эти мысли и продолжал трудиться. Эти мгновения страха и тьмы, — убеждал он себя, — просто от невежества. Чем больше он будет знать, тем меньше будет возникать поводов для страха, а когда он станет волшебником, ему не надо будет бояться ничего на свете, совсем ничего.Во второй месяц лета все, и ученики, и учителя, собрались в Большом Доме, чтобы отметить праздники Лунной Ночи и Долгого Танца. На этот раз они совпадали, а это случается только раз в пятьдесят два года. В первую ночь, самую короткую ночь полнолуния в году, в полях заиграли флейты, узкие улицы Твилла заполнились барабанным боем и светом факелов, над залитыми лунным светом водами бухты Рокк звенели песни. Утром, после восхода солнца, Сказители Рокка запели длинную балладу «Деяния Эррет-Акбе», повествующую о том, как были построены белые башни Хавнора, о странствиях Эррет-Акбе по Архипелагу и Пределам, пока на самом краю Открытого Моря он не встретил дракона Орма… И доныне кости его в разбитых доспехах лежат среди костей дракона на берегу одинокого Селидора, но меч его все еще горит кровавым пламенем в лучах заката на самой высокой башне Хавнора. Закончилась баллада, и начался Долгий Танец. В теплых сумерках горожане, Мастера, студенты, фермеры, мужчины и женщины под звук флейт и барабанов, не прекращая танца, двинулись по дорогам со всего Рокка к морскому берегу. Они вошли в море, залитое светом полной луны, и музыка потерялась в шуме волн. Когда на востоке забрезжил первый свет, все вышли на берег и отправились обратно вверх по улицам. Барабаны уже молчали, и только флейты пели тихо и пронзительно. То же самое происходило на каждом острове Архипелага: один танец и одна музыка объединяли разделенные морем страны.Долгий Танец закончился. Большинство людей проспали весь следующий день и собрались вместе только вечером, для ужина. Несколько молодых магов и студентов, среди которых были Ветч, Джаспер и Гед, взяли с собой еду и расположились на свежем воздухе в одном из внутренних двориков. К ним присоединилось несколько ребят, отпущенных из Башни Уединения — праздник заставил даже Курремкармеррука покинуть ее. Они ели, смеялись и проделывали из озорства трюки, сделавшие бы честь королевскому двору. Один придумал осветить двор сотней маленьких разноцветных огоньков-обманок, медленной процессией плывших между небом и землей. Двое ребят играли в кегли — шары были сделаны из зеленого пламени, а сами кегли подпрыгивали и разбегались, когда шары приближались к ним. Ветч, скрестив ноги и вкушая жареного цыпленка, сидел в воздухе. Один из младших студентов попробовал стянуть его оттуда, но Ветч лишь поднялся повыше и продолжал сидеть в пустоте, спокойно улыбаясь. Время от времени он подбрасывал вверх цыплячью косточку, которая превращалась в сову и летала, ухая, среди огоньков. Но Гед выпускал совам вслед стрелы из хлебных крошек, сбивая их, и когда они касались земли, то превращались снова в кости и крошки. Иллюзия кончалась. Гед захотел присоединиться к Ветчу наверху, но плохо знал заклинание и, чтобы удержаться на плаву, ему приходилось размахивать руками. Все смеялись, и Гед, чтобы поддержать всеобщее веселье, продолжал строить из себя дурачка. После двух ночей танцев, лунного света, музыки и магии он был в прекрасном настроении и готов к чему угодно.Наконец, он легко опустился на землю рядом с Джаспером, который никогда не смеялся вслух. Тот отодвинулся в сторону и пробормотал:— Сокол, не умеющий летать…— А разве Джаспер — драгоценный камень? — ухмыляясь, сказал Гед. — О, драгоценность среди чародеев, о, Бриллиант Хавнора, посверкай для нас!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53