Как племянник, Дани был для нее пустым местом, но теперь он предстал перед ней совершенно в ином свете. Она похвалила мальчика и сказала, что может научить его другим заклинаниям, которые понравятся ему еще больше. Он сможет заставить улитку выглянуть из раковины, а сокола — спуститься из поднебесья.— Ну что ж, научи меня, — сказал Дани, оправившись от страха, который нагнали на него козы, и задрав нос от ее похвал. Колдунья сказала ему:— Ты никогда не расскажешь об этих заклинаниях другим детям, если я научу тебя им.— Я обещаю.Она только улыбнулась этому наивному ответу, который лишний раз подчеркивал его полное невежество.— Что ж, прекрасно. Но я сделаю твое обещание еще крепче. Ты станешь немым на столько, на сколько я сочту нужным, но даже когда я снова верну тебе дар речи, заветные слова не сорвутся у тебя с языка там, где тебя могут услышать. Мы должны крепко хранить секреты нашего ремесла!— Согласен, — повторил мальчик, потому что он и без того не думал ничем делиться со своими товарищами. Ему хотелось обладать такими знаниями и умением, каких у них никогда не будет.Он сидел неподвижно, пока тетка откинула назад свои нечесаные волосы, туго затянула поясом одежды и снова села скрестив ноги, бросив в очаг пригоршню листьев, так что клубы дыма заполнили всю хижину. Она начала петь. Ее голос становился то низким, то пронзительно высоким, словно пели разные люди. Песня лилась не переставая, и скоро мальчик уже не осознавал, спит он или бодрствует. Старая черная собака колдуньи, которая никогда не лаяла, со слезящимися от дыма глазами подошла и уселась рядом с ним. Потом колдунья заговорила с Дани на неизвестном ему языке и заставила его до тех пор повторять за ней непонятные рифмы и слова, пока колдовство не овладело им и не заставило замолкнуть.— Говори, — потребовала она, проверяя силу заклинания. Мальчик не смог произнести ни слова, но вдруг рассмеялся.Этот смех заставил колдунью с опаской взглянуть на мальчика, так как она наложила на него самое сильное из известных ей заклинаний, желая не только подчинить себе его речь, но и полностью связать его своими чарами, сделав Дани своим помощником в колдовском ремесле. А он смеется, как ни в чем не бывало, даже связанный заклинанием! Колдунья молча залила огонь чистой водой, а остаток дала выпить мальчику. Когда воздух в хижине очистился от дыма, а Дани снова обрел дар речи, она научила его, как произносится Настоящее Имя сокола, на которое тот не может не откликнуться…Это был первый шаг Дани на длинном пути, которым он шел всю жизнь: пути волшебства и магии, пути, на котором он преследовал зловещую тень, гнал ее над морем и над сушей, до самых призрачных берегов царства смерти. Но когда он делал только первые шаги, путь этот еще казался ему широкой и светлой дорогой.Когда он обнаружил, что услышав свое Имя, дикие соколы подобно молниям спускаются к нему с заоблачных высот, оглушительно хлопая крыльями, и садятся ему на руку, будто ловчие птицы какого-нибудь принца, он очень захотел узнать больше и умолял тетку назвать ему Имена пустельги, скопы и орла. Чтобы заработать право знать эти слова власти, он делал все, что заставляла его колдунья и учился у нее всему, что она ему давала, хотя далеко не все поручения приходились ему по вкусу. Есть пословица на острове Гонт: «Слабый, как женское колдовство». Но есть и другая: «Злой, как женское колдовство». Колдунья деревушки Тэн Алдерс не была злой ведьмой и никогда не пыталась воспользоваться изощренными приемами Древней Магии, но, будучи невежественной женщиной среди невежественного народа, она часто употребляла свое искусство в весьма сомнительных целях. Она понятия не имела о Равновесии и Структуре, о которых знали и использовали в своих заклинаниях настоящие маги, и которые позволяли заниматься волшебством лишь тогда, когда это было действительно необходимо. У нее были заклинания на все случаи жизни, и почти все свое время она проводила, налагая или снимая чары. Большая часть ее колдовства была чепухой и надувательством, она с трудом отличала настоящее заклинание от фальшивого. Она знала множество проклятий, ей гораздо проще было наслать на кого-нибудь недуг, чем вылечить от него. Как и всякая деревенская колдунья, она запросто могла приготовить приворотное зелье, но не гнушалась и более опасными снадобьями, прекрасно служившими людской зависти и злобе. Правда, свои темные делишки она хранила в секрете от Дани и, как могла, учила его настоящему делу.Поначалу все удовольствие, получаемое им от занятий, заключалось в осознании огромной власти над зверями и птицами. Это чувство осталось у него на всю жизнь. Часто видя его на высокогорных лугах в компании хищных птиц, другие дети прозвали его Соколом. Так он и получил это имя, известное теперь всему Архипелагу. Настоящего же его Имени не знал почти никто…Пока колдунья продолжала твердить о славе, богатстве и огромной власти над людьми, которые якобы имеют чародеи, Дани стремился узнать как можно больше по-настоящему полезного. Он все схватывал на лету. Колдунья не могла нарадоваться на него, деревенские дети стали его бояться, а сам он пребывал в уверенности, что скоро станет знаменитым волшебником. Так Дани шел от слова к слову, от заклинания к заклинанию, и к двенадцати годам знал почти все, что знала она — не так уж и много, но вполне достаточно для деревенской колдуньи и слишком много для двенадцатилетнего мальчика. Она передала ему все, что знала о травах и врачевании, об искусствах Нахождения, Связывания, Исправления и Распечатывания. Она спела ему все баллады о Великих Деяниях, которые помнила, и сообщила все слова Истинной Речи, которым научил ее когда-то другой чародей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53