Гед постучал в низкую дверь своим посохом, но никто не открыл. Тогда он открыл дверь и вошел, согнувшись для этого чуть ли не вдвое. И внутри хижины, как выяснилось потом, он не мог стоять в полный рост. В очаге тлели угольки и в красноватом свете Гед увидел человека с длинными, совершенно седыми волосами, в ужасе скорчившегося у дальней стены, и другое существо (он не мог сказать, женщина это или мужчина), со страхом взиравшее на него из кучи тряпья на полу.— Не бойтесь меня, — прошептал Гед. Молчание. Он переводил взгляд с одного на другого и в глазах их читал только ужас. Когда он положил свой посох, существо, прятавшееся в тряпье, еще глубже зарылось в зловонную кучу. Гед сбросил с себя промокшую насквозь, обледеневшую одежду и присел к огню.— Дайте мне что-нибудь накинуть на себя, — сказал он, едва выговаривая слова одеревеневшим языком. Если они услышали его, то не показали этого. Тогда он протянул руку и поднял какую-то тряпку, рваную и засаленную — много лет назад она была, вероятно, козьей шкурой. В ответ послышался протяжный стон. Не обращая на него внимания, Гед насухо вытерся и спросил: — У вас есть дрова? Подкинь немного в огонь, старик. Я пришел к вам не по своей воле и не причиню вам никакого вреда.Глядя на него, как кролик на удава, старик не сдвинулся с места.— Вы понимаете меня? На каком языке вы говорите? — Гед помедлил и добавил: — Каргад?Услышав это слово, старик кивнул — один короткий кивок, словно он был марионеткой на веревочке. Это означало конец разговора, потому что больше по-каргадски Гед не знал ни слова. Гед обнаружил сложенную у стены кучу сухого плавника, сам подбросил в огонь несколько деревяшек и жестами попросил пить — он наглотался соленой воды и рот его горел от жажды. Дрожа от страха, старик показал на огромную раковину, в которой оказалась вода и подвинул к нему другую раковину — с кусочками копченой рыбы. Усевшись поближе к огню, Гед немного поел и попил, и по мере того, как силы возвратились к нему, начал задумываться — где же он? Империя Каргад лежала далеко и вряд ли он мог добраться до нее даже с помощью магического ветра. Этот островок, наверное, лежал к востоку от Гонта, но все же западнее, чем Карего-Ат. Казалось очень странным, что здесь, на затерянной песчаной косе, живут люди. Изгнанники? Гед настолько устал, что не стал ломать голову над этой загадкой.Он попробовал подсушить у огня свой плащ. Серебристый мех пеллави высох быстро и как только тяжелая ткань немного согрелась, он закутался в нее и вытянулся у очага.— Спите, бедняги, — сказал он своим молчаливым хозяевам, положил голову на песчаный пол и мгновенно уснул.Три ночи провел Гед на этом безымянном островке. В первое утро каждый его мускул болел и сам он горел в лихорадке. Словно бревно пролежал он у очага весь день и всю следующую ночь. Утром второго дня он почувствовал себя немного лучше. Облачившись в свои покрытые соляной коркой одежды пресной воды для стирки на острове не оказалось, серым ветреным утром Гед вышел посмотреть, куда же заманила его Тень.Шириной островок был примерно в милю и длиной около полутора. Все подступы к нему были покрыты торчащими из воды скалами. Кроме жесткой, стелющейся под ветром травы, ничего на нем не росло. Хижина стояла в углублении между дюн, и старик со старухой жили в ней в полнейшем одиночестве. Построена она была или скорее сложена из бревен и веток, принесенных морем. Воду ее обитатели брали из солоноватого источника неподалеку, пищей им служила рыба, моллюски и водоросли. Изодранные шкуры в хижине оказались не козьими, как Гед думал вначале, а тюленьими. Тюлени снабжали их также костяными иголками, рыболовными крючками, сухожилиями для лесок. Островок был местом, где летом тюлени выводили детенышей. Но кроме них никто не появлялся здесь. Старики испугались Геда не от того, что приняли его за призрак и не потому, что он был волшебником, а потому, что он был человеком. Они забыли, что кроме них в мире есть другие люди.Страх, поселившийся в старике с появлением Геда, не проходил. Когда ему казалось, что Гед подошел слишком близко, он быстро ковылял подальше от него, оглядываясь сквозь космы спутанных грязных волос. Старуха же поначалу, стоило Геду шевельнуться, хныкала и зарывалась в тряпье, но когда Гед лежал в лихорадке, то в немногие моменты просветления видел, что она сидит рядом с ним на корточках и чувствовал на себе ее неподвижный тоскливый взгляд. Когда Гед пришел в себя, она принесла ему воды в раковине, но, стоило ему приподняться, как она от испуга уронила ее и расплакалась, вытирая слезы концами нечесаных седых волос.Она наблюдала за ним, когда он работал на берегу, пытаясь при помощи каменного топора и заклинания Связывания соорудить новое суденышко из плавника и выброшенных морем обломков своей лодки. Эту работу нельзя было назвать ни ремеслом, ни строительством — Геду не хватало дерева и все потребности в нем он вынужден был удовлетворять при помощи чистой магии. Лодка женщину не интересовала, именно на Геда смотрела она умоляющим взором. Один раз она куда-то отошла, но скоро вернулась, неся подарок — горсть собранных на прибрежных камнях мидий. Гед поклонился старухе и съел мидии сырыми. Благодарность Геда придала ей решимости. Она вошла в хижину и вынесла оттуда что-то, завернутое в тряпку. Развернув ее, не отрывая робких глаз от Геда, она показала ему то, что было внутри: детское парчовое платьице, расшитое пожелтевшим от времени жемчугом. На крошечном лифе жемчужинки слагались в фигуру, хорошо известную Геду — Двойную Спираль Братьев-богов Каргадской Империи;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53