Прибор помог найти точку их стояния с такой точностью, что укол иголки циркуля-измерителя пришелся ровно на высоту, обозначенную на карте горизонталями.
Время поджимало группу, но Кэмпбел не позволял спешить. Расположившись на вершине холма, диверсанты наблюдали за базой.
— Свиньи! — Перкинс не мог сдержать возмущения. Вояка-профессионал, он терпеть не мог разгильдяйства в людях, носящих форму.
Его раздражали признаки отсутствия дисциплины в гарнизоне иракцев. Ничто не показывало настороженности в охране этого важного объекта системы ПВО. Из трех пулеметных точек, которые прикрывали подходы к радару с юго-востока, была занята только одна. Да и ее трудно было признать готовой к бою. Два солдата, находившихся у пулемета, прикрытого брезентовым чехлом, не следили за местностью и лишь изредка появлялись из бункера.
Кэмпбел старался сохранять хладнокровие.
Он хорошо понимал, что неудача группы не сорвет операции. Отправляя диверсантов в пустыню, офицеры штаба не могли не продумать страховочных мер — слишком большая ставка делалась на ослепление «Глаза Аллаха», и надеяться только на то, что это со стопроцентным успехом осуществит группа «Флэш», было бы опрометчиво. В то же время Кэмпбел понимал, что вернуться к своим, не выполнив приказа, означало навсегда потерять репутацию и доверие. Причем важно было не просто произвести взрыв токоподающей линии, а уложиться с ним в строгие временные рамки, которые обозначены штабом. Эффект диверсионной операции достигался только тогда, когда она обеспечивала ослепление «Глаза Аллаха» за десять минут до начала общих действий войск.
Человеку, далекому от военного дела, трудно представить, что такое правильно организованное взаимодействие сил, привлекаемых к участию в боевой операции на огромных пространствах земли и моря.
В штабах каждый этап предстоявших боевых действий войск укладывался в точные временные рамки. В начале строго по расписанию по позициям иракской армии наносила удары вертолетная авиация. В ее задачу входило подавление и уничтожение главных пунктов системы ПВО — радаров, ракетных пусковых позиций, аэродромов истребительной авиации. Пробив брешь в первой линии обороны, можно было пускать в бой истребители-бомбардировщики и крылатые ракеты, которые должны достичь и поразить тыловые объекты — штабы, пусковые установки ракет «земля-земля», тыловые базы снабжения армии.
Судя по тому, что в зоне радара не было заметно никаких признаков тревоги или повышенной боевой готовности, иракцы не были осведомлены о приближавшемся часе начала операции «Буря в пустыне».
Прямая линия, обозначавшая на карте трассу силового кабеля, тянулась от РЛС строго на север к мощной полевой электростанции. Чтобы выйти к линии, диверсантам предстояло преодолеть не более двух километров. На этом этапе экономить силы уже было нельзя, и группа, рассредоточившись в боевой порядок, ускоренным шагом двинулась к цели.
В такие минуты у людей обостряется реакция, они начинают лучше слышать, зорче становятся взгляды, бесшумней движения.
Сержант Перкинс заметил араба первым. Он щелкнул переключателем рации два раза. В наушнике каждого члена группы прозвучали щелчки. Все мгновенно замерли на местах, крепче сжимая оружие — противник был рядом.
Понаблюдав за обнаруженным человеком, Перкинс понял — это солдат-караульный, который не подозревает о близости диверсантов. Араб удобно сидел на песке и мурлыкал под нос заунывную песню. Пеюкинс скользнул в сторону караульного. Оказавшись за его спиной, размахнулся, рукояткой боевого ножа целясь в голову. Резкий удар, и араб стал заваливаться вперед. Перкинс успел подхватить падавшего за ворот и придержал его. Араб улегся на песок, согнувшись крючком.
Кэмпбел опустился на колени, рывком перевернул тело араба на спину. Тонкий луч фонарика, который зажег сержант Рейнер, уперся в скуластое лицо с ввалившимися щеками.
— Сейчас очнется, — сказал Рейнер. И в самом деле араб шевельнулся. Дрогнули веки, приоткрылись глаза.
Рейнер прижал глушитель автомата к широкому выпуклому лбу.
— Не надо, сэр…
Араб произнес фразу по-английски, слабым, но очень ясным голосом.
Кэмпбел опешил. Человек, который не видел нападавших, едва открыл глаза, заметил склонившегося над ним человека в одеянии бедуина и тут же обратился к нему на чужом для себя языке.
— Кто ты? — Кэмпбел задал вопрос поанглийски.
— Я Абу Кадыр. Солдат.
— Почему говоришь по-английски?
— Потому что вы англичане.
Это походило на чудо, в которое трудно поверить.
Абу Кадыр и сам в тот момент не сумел бы объяснить, как это произошло. Только позже он догадался, что, выплывая из забытья, услыхал слова Рейнера: «Сейчас очнется», и, не отдавая себе в том отчета, заговорил по-английски.
Сделать это для Абу Кадыра труда не составило. С мальчишеских лет он торговал сувенирами Востока в родном городе Басре. Туристам в те времена нравилось посещать Ирак — страну волшебных сказок. Европейцы и американцы с детства слыхали имена Синбадаморехода, маленького багдадского вора, знали о дэвах и джиннах, а потому охотно приобретали мелочи, которые потом напоминали им о путешествиях. И никто никогда не сожалел о потерянных деньгах.
Воспоминания о Басре, которые навевали сувениры, того стоили. Город из сказки — шумный, гудевший гортанными выкриками торговцев, приглашавших прохожих в свои лавки, гремевший мотивами своеобразной арабской музыки, был насквозь пропитан запахами жареного мяса, специй и мускуса. Вдоль берега священного Тигра по набережной тянулись шашлычни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111