— Не переживай, все утрясется... Жизнь продолжается.— Это, конечно, да... Но уже без меня, — задержанный сел на заднее сиденье, и Пафнутьев тут же захлопнул дверцу. Водитель, дотянувшись, опустил кнопку запора.Вика с ребенком расположилась впереди, сам Пафнутьев уселся рядом с задержанным.— Поехали к нам, — сказал Пафнутьев водителю. — Послушаем этого господина, а там уж будем решать, что с ним делать. Казнить или миловать... Ты где ребеночка-то взял? — повернулся он к мужику.— Где взял, там уж нет, — ответил тот, вытирая выступившую на лице кровь.— Ловкач, — усмехнулся водитель.— Нашел, — сказал задержанный, спохватившись, дошло до него, что здесь ерепениться не следует, надо бы сбавить обороты.Через несколько минут машина въехала во двор прокуратуры. Пафнутьев подождал, пока задержанный выберется, и тут же повел его в свой кабинет, наказав, чтобы Вику с ребенком водитель отвез домой...— Прошу! — повторил Пафнутьев, распахивая дверь кабинета. Поколебавшись, мужик вошел вовнутрь, опасливо огляделся. Пафнутьев включил свет, задернул шторы, поставил перед столом стул и показал рукой, садись, дескать.— Это куда ж я попал, на ночь глядя? — мужик продолжал озираться по сторонам.— Докладываю, — сказал Пафнутьев, усаживаясь за стол и вынимая бланки протокола допроса. — Ты находишься в городской прокуратуре. Перед тобой начальник следственного отдела Пафнутьев Павел Николаевич. Это я, получается.Ты задержан при попытке продать ребенка по явно завышенной цене — за три бутылки водки. Объясни мне, пожалуйста, как это все понимать?— Что понимать? — угрюмо спросил задержанный.— Хорошо, зайдем с другой стороны... Кто ты есть?— Человек... А что, не видно, что ли? Человек, — повторил мужик, видимо, и сам в этом уверившись.— Сомневаюсь. Но это, как говорится, мои личные проблемы — сомневаюсь я или нет.— Это уж точно.— Тебя как звать-то? — спросил Пафнутьев доверительно.— Михаил.— А по батюшке?— И по батюшке я тоже Михаил.— Михаил Михайлович... Красиво звучит. А фамилия?— Вам-то зачем?— Ну, ты даешь! — воскликнул Пафнутьев. — Я назвался, как положено... И должность свою скрывать не стал, и фамилию... А ты, вроде, как не родной... Ну?— Самохин.— Должность?— Сантехник.— Хорошая работа, — одобрил Пафнутьев, занося данные в протокол.— Это чем же она вам так понравилась?— Ну, как... Во-первых, очень нужная. Без сантехника жизнь в городе остановится через три дня.— Это уж точно.— Заработать опять же можно, правильно?— Бывает, — Самохин пожал плечами.— На нескольких работах можно устроиться, частной деятельностью заняться... И потом надо быть мастером в своем деле. Все эти винтики, краники, прокладочки, все этичервяные передачи... А сейчас у людей появилась испанская сантехника, итальянская... Темный лес!— Это уж точно, — Самохину, видимо, понравилось, что о его работе отзываются так уважительно, с таким знанием дела. — А вы что же, сантехником работали?— Почему работал? возмутился Пафнутьев. — Я и сейчас работаю. Каждый день что-нибудь ломается то в квартире, то здесь, в прокуратуре... Не звать же вашего брата... Разорите!— Это уж точно! — усмехнулся Самохин.— Документы при себе есть? — неожиданно спросил Пафнутьев.— Что? — Самохин не мог так быстро переключаться с одной темы на другую.А, документы... Не знаю, — он поднял скованные наручниками руки и снова уронил их на колени.— Что ж, мужик ты свирепый, боюсь я тебя, снимать наручники погожу...Пафнутьев вышел из-за стола и приблизился к Самохину. — Обшарить тебя надо...— Если надо — обшарьте. Только денег при мне нет.— Перебьюсь, — ответил Пафнутьев и, пробежав пальцами по карманам, извлек удостоверение, затертое, залитое чем-то жирным и липким, что, тем не менее, подтверждало его подлинность. Была там и фотография владельца. Торжественный, при галстуке, в белой рубашке, но самое главное — Самохин. И тут же были указаны его фамилия, имя, отчество. Пафнутьев убедился, что тот не соврал. — Где работаешь, господин Самохин?— Ладно, начальник... Допрашивать — допрашивай, а чего обзываться? Не надо меня оскорблять.— Как же это я тебя оскорбил? — удивился Пафнутьев.— Какой я тебе господин? Издеваетесь?— А как же тебя называть?— Товарищем называйте, гражданином... Можно и Мишей, — Самохин улыбнулся.— Ладно, — согласился Пафнутьев. — А мама тебя как в детстве звала?— Да ну, — застеснялся Самохин, — Мих-Мих... Так она звала, царство ей небесное.— Где работаешь, Мих-Мих?— Семнадцатое домоуправление.— Кем?— Говорил же, сантехником.— Ребенка там спер?— Нет. Какие дети в домоуправлении? Там другого добра навалом.— А где?— Сколько мне светит?— Сколько... — Пафнутьев подумал, посмотрел в окно, пожевал губами. — Года три — это точно. А если у тебя еще и слава дурная, то все пять.— Это что такое — дурная слава?— Раньше сидел?— Сидел.— Значит, слава у тебя дурная. Готовься пять лет отсиживать.— Многовато...— Согласен. Но тут от меня уж ничего не зависит.— Зависит, — упрямо повторил Самохин. — Все от тебя зависит. Не надо мне мозги пудрить. Может, договоримся, а?— Согласен, — ответил Пафнутьев, не задумываясь ни на секунду. — Готов поторговаться. Что ты предлагаешь?— Я отвечаю на все ваши вопросы, а вы отпускаете меня на все четыре стороны, — твердо заявил Самохин. — По рукам?— По ногам, — ответил Пафнутьев и набрал номер Шаланды. Тот оказался на месте. Что-то странное происходило последнее время с Шаландой — он не торопился домой, никуда не торопился, стараясь подольше задерживаться в кабинете.Пафнутьев беспокоит!— Чем могу? — сдержанно произнес Шаланда.— Ты в самом деле чем-то можешь?— Не понял? — обиделся Шаланда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86