Хватай случайную машину, в твою наверняка заложена бомба, добирайся окраинными улицами, избегай тех, к которым привык, и мотай вместе с ближними своими, иначе удар придется на них.Вокруг Пафнутьева с некоторых пор наступила вполне осязаемая тишина. Он чувствовал ее шкурой, и с каждым часом она угнетала его все больше. Резко уменьшилось количество телефонных звонков — люди словно поняли, увидели его обреченность. И посетителей стало меньше, и сослуживцы посматривали на него с явным недоумением — дескать, неужели он еще жив?Полностью уйти в подполье Пафнугьев мог.Но не хотел.Что-то его останавливало, может быть, сохранившаяся где-то в самых отдаленных уголках души гордость — качество ныне странное, редкое, вызывающее у окружающих неприятие, а то и откровенную ненависть. И это справедливо — гордый человек непредсказуем, он подвергает опасности не только себя, но и окружающих.Под ним взрываются гранаты, вокруг него вьются шальные пули и вертятся люди, каждую минуту готовые на контрольный выстрел в голову.Как-то к нему забрел Худолей. Вошел, потоптался у двери, не дождавшись, пока Пафнугьев закончит телефонный разговор, сам сел к приставному столику.— Паша, — сказал он, когда Пафнугьев положил трубку, — я на два слова...Если не возражаешь.— Валяй.— Тут вот такое деликатное дело... Слухи разные ходят, люди впадают в недоумение... Это тебя касается, Паша.— Ну? — насторожился Пафнугьев.— Говорят, снимают тебя, — Худолей поднял воспаленные глаза и посмотрел на Пафнутьева.— Так... Снимают меня, это я уяснил. А назначают кого?— И об этом говорят, Паша. Якобы, человека подобрали. Опыт, правда, у него не больно велик, но образование есть, юридическое образование, характер, жизненная закалка... Понимание задач... Ты же знаешь, Паша, что понимание задач, стоящих перед должностным лицом — это главное.— Поддержка влиятельных людей? — подсказал Пафнутьев.— Да, Паша, да.— Откуда слухи?— От Невродова. С той стороны ветер дует. Областная прокуратура.— Кого же подобрали?— Его фамилия Шанцев.— Знаю такого.— Кто он, Паша?— Бандюга.— Я так и знал, — Худолей поднялся. — Если понадобится, Паша, скажи... У меня руки не всегда дрожат. Пришли времена, Паша, когда каждая контора должна подумать о самообороне.— У всех окон автоматчиков поставить? — усмехнулся Пафнутьев.— А ты не смейся, Паша, до этого не так уж и далеко. Одно окно я готов на себя взять. И я тебе обещаю, в мое окно никто не влезет.— Ну ты даешь, Худолей!— Паша, давно у тебя гости были? Давно у тебя по карманам шарили и документы изымали? Давно я в бессознательном состоянии на этом полу валялся?Это было совсем недавно. И будет опять. Лед сломан, почин сделан, брачная ночь позади.— Какая ночь? — переспросил Пафнутьев, не сразу поняв причудливую мысль Худолея.— Брачная, — твердо повторил тот. — Тебя не увезли в прошлый раз? Увезут в следующий. Не я тебя спас, случай подвернулся, судьба уберегла.— Шанцев — это человек Бевзлина, — сказал Пафнутьев. — Президент фирмы «Фокус». Рука в холодильнике — его работа.— У меня нет больше слов, Паша, — Хуцолей развел руки в стороны и, повернувшись, побрел к двери.Пафнутьев его не останавливал.Странно, но разговор с Худолеем не столько насторожил его, сколько успокоил. Если подобран человек, если этот человек Бевзлина, значит, снятие его, Пафнугьева, и назначение Шанцева должно быть проделано с некоторой служебной осмотрительностью, без трупа, без крови. Сначала пройдет быстрая, короткая газетная подготовка. Десяток позорящих статей при нынешней свободной прессе и наличии демократически мыслящих журналистов изготовить несложно, да и обойдется не очень дорого. Потом несколько интервью с Шанцевым по телевидению, его решительное заявление о необходимости жесткой борьбы с организованной преступностью...Ну, и так далее.Пафнутьев не стал даже додумывать эту мысль — все здесь было очевидно и многократно опробовано. Выйдя со двора прокуратуры на улицу, он остро глянул в одну сторону, в другую и зашагал к своему дому. Но не успел пройти и сотни метров, как возле него со скрежетом тормозов остановился старенький «жигуленок». В первое мгновение Пафнутьев отшатнулся, рука его нырнула под мышку, и, уже нащупав рукоятку пистолета, он узнал человека за рулем — это был Халандовский.— Садись, Паша, — сказал тот. — Быстрее!Пафнутьев бухнулся на сиденье, захлопнул дверцу, и Халандовский тут же рванул с места. Некоторое время он молчал, втискиваясь в плотный поток машин, чтобы затеряться, раствориться и исчезнуть для того наблюдателя, который, возможно, подсматривал за ним, следил и замышлял что-то поганое.— Как понимать? — спросил Пафнутьев.— Вот так и понимай. Слышал, у тебя были в гостях крутые ребята? — он быстро глянул на Пафнугьева и тут же снова повернулся к дороге.— Были.— Выжил?— С трудом.— А после этого по улицам разгуливаешь? Не надо, Паша, с ними шутить. Они не понимают шуток. Они смеются только после удачно сделанного выстрела. Вот тогда они смеются весело и непосредственно. Как дети. Они и есть дети, только больно уродливые какие-то, неудачные дети. Глупые, наивные, злобные. До умопомрачения. В последнее время они понесли небольшой урон в живой силе и теперь ищут человека, который бы взял вину на себя. Такого человека они нашли.— Андрей?— Нет, он не сможет оправдать их потери, хотя тоже обречен. Им нужна фигура покрупнее, чтобы все вокруг раз и навсегда заткнулись и не путались у них под ногами. Цель в этом, а не в том, чтобы свести счеты с каким-то наглецом... А знаешь, город гудит в радостном возбуждении, — усмехнулся Халандовский, сворачивая в какой-то неприметный переулок с выщебленным асфальтом и ямами, залитыми мутной весенней водой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86