Наши дуры и поверили. Если на Канарские острова поехать она, видите ли, не может, то и ребеночка вырастить ей не под силу. Опять же зеленоглазые телевизионные задрыги об этом талдычат ей с утра до вечера. Ну ничего, помолясь, доберемся и до них, расчистим их вонючие конюшни.— А почему зеленоглазые? — улыбнулся Андрей.— От непомерного употребления внутрь долларовых вливаний. Ладно, задача ясна?— Овсов все знает?— Он тебя ждет.— Тогда я уже в дороге, — Андрей направился к двери.— Постой! — успел крикнуть Пафнутьев. — Значит, так... Готовность номер один. Понял?— Уже провел мобилизацию, — усмехнулся Андрей.— Пройди к нашему завхозу, или как он там у нас называется... И получи пистолет. Команду я уже дал.— Даже так? Вообще-то я противник оружия...— Давно? — спросил Пафнутьев и уставился на Андрея долгим взглядом.— Виноват, Павел Николаевич. Намек понял.— Получи и делай с ним, что хочешь. Я не о тебе думаю, думаю о себе. Я должен знать, что сделал все возможное, чтобы избежать людских и материальных потерь. Вопросы есть?— Все понял, Павел Николаевич, — и Андрей вышел.Пафнутьев снова навис над столом и в какой-то момент вдруг понял, что похож сейчас на Шаланду, который, вот так же нахохлившись, рисовал толстым пальцем узоры на пыльном стекле — узоры подробно отражали смятенное состояние шаландинской души. Пафнутьев тоже попытался что-то изобразить на полированной поверхности стола, но, поймав себя на этом странном занятии, убрал руки со стола.— Здравствуйте, Павел Николаевич! — дверь распахнулась, и на пороге возникла тощеватая фигура Худолея. Обычно он тихонько просовывал голову в приоткрытую дверь и молча дожидался, пока Пафнутьев посмотрит на него, пригласит в кабинет. А чтобы войти вот так... «Это что же должно случиться, чтобы Худолей врывался, не спрашивая разрешения и хлопая дверью?» — подумал Пафнутьев, не изменив ни позы, ни взгляда. — Я пришел к тебе с приветом рассказать, что солнце встало! — продолжал орать Худолей.— Что у тебя встало? — хмуро спросил Пафнутьев. — Ну-ка, ну-ка, интересно даже.— Солнце, Павел Николаевич, солнце! — Худолей не пожелал услышать срамного намека в словах Пафнутьева. — Я пришел к вам с радостным сообщением, Павел Николаевич! Веселитесь, Павел Николаевич! Танцуйте!— Прям счас? — поинтересовался Пафнутьев.— В гастрономе напротив появилась водка под названием «Золотая рожь».Бутылки литровые. Пробка винтовая. Вкус — потрясающий. Хмель — как в юные годы, как после первой в жизни рюмки.— И что же из этого следует?— Дуйте за бутылкой, Павел Николаевич! — нахально заявил Худолей и изогнулся в горделивой позе, выпятив грудь и вскинув подбородок.— Так... — протянул Пафнутьев. — Круто. Надо же, как, оказывается, весна на тебя подействовала... Ты так ведешь себя, будто познакомился с прекрасной девушкой, и она ответила тебе взаимностью.— Насчет взаимности не знаю, не уверен, но с одним человеком я познакомился. Только сейчас. Вы слышали такую фамилию — Бевзлин? Слышали?— Ну, слышал, — насторожился Пафнутьев.— Забудьте. Нет такого человека, нет такой фамилии.— Куда же все это подевалось?— Ушло в небытие. Безвозвратно. Раз и навсегда. Будто никогда и не было.— Ну, что ж... Спасибо. Рад слышать.— За бутылкой смотаетесь, Павел Николаевич?— Смотаюсь, — Пафнутьев тяжело кивнул головой, с трудом снова ее подняв,Говори уже, наконец.— Отпечатки пальцев на тисках, в которых быта зажата непутевая голова Самохина Михаила Михайловича. Отпечатки пальцев на снимках, которые недавно мусолил здесь вонючий Бевзлин, мир праху его!— Он помер? — с надеждой спросил Пафнутьев.— Нет, он исчез. Вместо него появился другой человек, по фамилии Бевз.Именно Бевзу принадлежат и те, и другие, и третьи отпечатки пальцев.— А третьи где? — не понял Пафнутьев.— Да на самих же пальцах! — расхохотался Худолей. — Пришел ответ на запрос, Павел Николаевич! Работаем, между прочим, не думая о наградах, но и не забывая о них! Работаем! Эти отпечатки принадлежат вору, грабителю и убийце Бевзу.— Так... — протянул Пафнутьев, нависая над столом. — Это все точно? Надежно?— Павел Николаевич! — вскричал Худолей оскорбленно.— Ладно-ладно... Расшумелся, понимаешь, как холодный самовар...— Брать надо, Павел Николаевич! Брать!— Кого?— Бевза!— Нельзя.— Почему?! Вы уже помирились? Нашли общий язык? Не разлей вода, да?— Он депутат.— Ну и что?— Депутатская неприкосновенность, — Лишить! — отчаянно заявил Худолей.— Это невозможно... — вздохнул Пафнутьев. — Все руководство нашего депутатского корпуса в полном составе вернулось недавно с острова Кипр.Недельное турне по злачным местам...— Я, кажется, догадываюсь, — просветленно воскликнул Худолей. — Эту поездку организовал Бевз?— И оплатил тоже он, — добавил Пафнутьев. — Ладно, давай сюда свои ответы-приветы... Какой-никакой, но все-таки козырь. А козыри должны играть.— Вы имеете в виду «дурака»? — осторожно спросил Худолей.— И дурака тоже.— Вы правы, Павел Николаевич, как вы правы! Самая поганая шестерка, и та, бывает, переломит весь ход игры!— Шестерка? — переспросил Пафнутьев, и взгляд его, устремленный в окно, залитое солнечным светом, остановился. — Ну что ж, пусть так.Худолей, не решаясь нарушить начальственные раздумья, пятясь, отошел к двери, неслышно отворил ее и выскользнул в коридор. И даже, удаляясь от кабинета, шел осторожно, большими шагами, стараясь ступать на носки. * * * Андрей вел машину по улицам города, время от времени бросая взгляды В зеркало — на заднем сиденье сидела выделенная Овсовым сестричка с младенцем на руках. Девочка спала, но на этот раз сон ее был вполне нормальным — она посапывала, постанывала во сне, пыталась пошевелиться, плотно запеленутая умелыми руками овсовских подчиненных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86