Войско брело по песчаному берегу под густым навесом пышной листвы. Многие пехотинцы разулись и, закинув альпаргаты за спину, шлепали босиком по воде. Однако подъем чем дальше, тем становился трудней – лес стоял сплошной стеной.
– Полдень, – сказал Филипп, поглядев через переплетение ветвей на небо, – а темно, как вечером.
– Мы попали в царство Марии Лионсы, – ответил ему юноша-индеец. – Молитесь, ваша милость, чтобы она не подстроила нам еще какой-нибудь каверзы.
– Ты думаешь, это ее рук дело?
– Нет никакого сомнения, ваша милость. Она не простит нам тех десятерых, что были растерзаны псами.
– Эй, приготовить оружие! – раздался голос идущего впереди Спиры. – Отставить! Это наши! Клянусь небом, это Санчо Мурга. Кажется, он захватил пленных.
– Вот, ваша милость, пригнал пятьдесят семь дикарей взамен тех, что удрали.
– Слава богу! Можем немедля отправить их за кладью. Займись этим, Мурга. Выделить тебе еще солдат для охраны?
– Незачем, ваша милость, обойдемся своими силами. Эти индейцы неопасны. Поглядите – они из племени какетио.
– Император воспретил…– начал было Вильегас, но Санчо пренебрежительно отмахнулся от него:
– Приказывайте, сеньор губернатор, а я подчинюсь. Так что: отпустить их или отправить за продовольствием и прочей кладью?
– Ты поступил правильно, Санчо, – после недолгого раздумья сказал Спира. – Государь с нас не взыщет…
Вильегас закусил губу, а Спира продолжал:
– Ну а где нам добыть еще сорок три носильщика?
– Я все уже обдумал. До деревни, где живут эти индейцы, – полдня пути, даже меньше. Отчего бы нам не напасть на нее? Они так боятся лошадей и собак, что не окажут нам никакого сопротивления, так же как эти их собратья, на которых мы надели колодки. Себальос до тонкостей превзошел науку охоты за людьми.
– Да, это потрудней, чем стреножить быка, – горделиво отозвался тот.
Франсиско Веласко, слушая этот разговор, скривился от омерзения, что не укрылось от внимания Гуттена.
– Что ж, ты неплохо придумал, – сказал Спира. – Дай-ка мне двоих пленных в проводники, а сам с остальными отправляйся за грузом. Встретимся в этой самой деревне.
Как и предсказывал Санчо, жители сдались без боя.
Деревня состояла из сотни соломенных хижин. После полуночи, когда лунный диск уже потускнел, испанцы окружили деревню, подожгли несколько домов, стоявших на отшибе, и дали залп из аркебуз, славя Святого Иакова. Однако, несмотря на собак и лошадей, захватить удалось только двадцать четыре человека, и среди них двух жен местного касика.
– Погасить огонь! – распоряжался Спира. – Всех заковать! С женщинами вести себя учтиво: они нам понадобятся, когда будем заключать мир. Веласко! Поручаю их тебе! Следи, чтобы не убежали и чтобы никто не смел обидеть их. Ну а вы, маэсе Эстебан, – он повернулся к переводчику, – освободите двоих пленников: пусть отправятся к касику и скажут ему, что я пришел с миром, и если он согласен заключить с нами союз, я верну ему жен и освобожу занятое селенье.
– Вы поступаете по справедливости, сеньор губернатор, – сказал Вильегас. – Признаюсь вам, мне сначала не пришлось по вкусу, что вы нарушили указ императора и обратили в рабство дружественное нам племя…
Глаза Спиры вспыхнули, но Вильегас, ничего не замечая, продолжал:
– Но теперь понимаю, что вы сделали это, чтобы заключить с ними мир, и не стану упрекать вас. Кроме того, я понимаю, что вас тревожит груз…
Спира устремил на него взгляд.
– Выслушайте меня, сеньор Вильегас, и постарайтесь понять. Я – капитан-генерал и губернатор Венесуэлы. Я облечен властью и располагаю силой, чтобы делать в этой стране все, что мне захочется. Кто вы такой, что беретесь судить о моих действиях?
Франсиско Веласко долго восхищался красотой пленниц.
– Это бывает…– лукаво сказал ему кто-то из ветеранов. – Поначалу мы на них и смотреть не хотим, как сытый не станет есть маисовую лепешку. Но когда на зубах паутина заведется, лепешка покажется райской пищей. Совсем даже они не хороши, Веласко: просто ты слишком изголодался.
Наступила ночь; из леса, со всех сторон подступавшего к деревушке, слышалось стрекотание сверчков и посвист какой-то ночной птицы. Дневной жар сменился ночной сыростью. Испанцы, завернувшись в плащи, сидели вокруг костра. Доминго Итальяно строгал кинжалом деревяшку. Веласко подкрался к нему со спины:
– А-а. бездельник, вот как ты несешь караул?!
– Чему быть, того не миновать.
– Дал бы ты мне как следует разглядеть этих индеанок, – попросил Веласко, входя в хижину. – У-у, какие хорошенькие, даром что дикарки! – через несколько минут донесся оттуда его голос.
– Уймись-ка лучше, если не хочешь неприятностей. Губернатор шутить не любит.
Веласко растянулся на земле, закинул руки за голову.
– Ах, сейчас бы какую-нибудь милашку под бок! С самого Коро живу монахом.
– Ишь размечтался! Довольствуйся воспоминаньями.
– Ты думаешь, эти бабенки нажалуются Спире? Да никогда! Они, видать, совсем не прочь… Видел бы, как они в меня вцепились, чуть только я ступил на порог.
– Ладно. Если тебе так уж приспичило, пользуйся возможностью до рассвета. В случае чего я свистну.
Рассвело; поднялся разноголосый птичий щебет. Костер прогорел и едва дымился. Доминго Итальяно спал крепким сном, так же как и остальные часовые.
– Мерзавцы! – нарушил их покой крик вынырнувшего как из-под земли Спиры. – Спите на посту! Где ваш капитан?
– Вон там, – показал Доминго Итальяно.
Спира, размахивая факелом, вошел в хижину и едва не ослеп от бешенства: на полу в чем мать родила лежали Веласко и пленницы.
– Негодяй! – закричал Спира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123