Знаю.
— Ренэ арестован.
— Как, его уже арестовали?
— Четверть часа назад. Это поручение взялся исполнить герцог де Крильон. Королева-мать теперь как безумная ходит то к себе, то к принцессе Маргарите. Понимаете?
— Понимаю. Зачем же вчера...
— Ах, вы слишком любопытны.
— Черт возьми! — воскликнул принц.
Лицо Нанси сделалось серьезно.
— А так как вы узнали мою тайну, то мне лучше сделаться вашим союзником,— сказала она.
— Я уже и так ваш союзник.
— Правда?
— Я должен довольствоваться этим, так как Рауль...
— Тс!
Нанси закрыла рот Генриха своей маленькой ручкой.
-- Если вы еще хоть раз назовете это имя, то ничего не узнаете.
— Хорошо, я буду нем, говорите...
— Ну, так у принцессы Маргариты вчера не было никакой мигрени, и она ничем не была занята.
— Следовательно, она могла бы принять меня?
— Конечно.
— Отчего же...
— Отчего женщины капризничают? Принцесса Маргарита боялась.
— Боялась? Кого?
— Вас.
У Генриха застучало сердце.
— Друг мой, сердце женщин всегда останется загадкой. Сердце принцессы Маргариты полно странностей и слабостей. Третьего дня вы видели ее высочество в первый раз. На этом балу она присутствовала против своего желания. Бедная принцесса проплакала весь день.
Генрих умел понимать с полуслова. Лукавая улыбка появилась у него на губах:
— Она плакала, смотря в сторону Лотарингии,— сказал он.
— Может быть...
— А после бала?
— Она уже не плакала, но была задумчива. Вы обещали ей рассказать про Наваррский двор.
— Я, кажется, сдержал свое слово.
— Да, прекрасно сдержали.
— Разве я оскорбил ее?
— Боже мой! — воскликнула Нанси тоном сострадания, которое чувствуют женщины к людям чересчур наивным.— Если бы вы ее оскорбили, то не были бы здесь.
— В таком случае, отчего же вчера...
— Заговорила совесть,— пробормотала умная камеристка.— Утопающая Лотарингия силилась уцепиться за какую-нибудь ветку.
— И что же эта ветка?..
— Ветка сломалась.
Генрих покраснел, как школьник, и теперь настала очередь Нанси посмеяться над ним.
— Видите ли, если бы я поверила несколько минут назад вашим испанским замкам и гасконским виноградникам, я жестоко бы обманулась! Вы уже любите принцессу Маргариту. Так же, как и она вас.
— Нанси!
— Не оправдывайтесь, мой порхающий мотылек. Когда смотришь на ее ослепительную красоту, то неизбежно обожжешь себе крылышки и сердце.
— Милая Нанси,— сказал принц, взяв руку молодой девушки в свою,— так как я не более как ваш друг, то скажите мне, пожалуйста, долго ли мне придется еще ждать, чтобы увидеть ее?
— Вы здесь в плену до тех пор, пока королева Екатерина не соблаговолит уйти.
— И тогда вы проводите меня?
— Конечно. Я не намерена прятать вас здесь целую вечность!
— А я не отказался бы от этого, — прошептал принц, продолжавший находить, что волосы Нанси имеют восхитительный оттенок.
Нанси погрозила ему пальцем.
— Я передам это Раулю, и он вызовет вас на дуэль. Нанси вдруг встала и прислушалась.
— Королева идет к себе. Пойдемте.
Она взяла принца за руку, увела его из уютной комнаты и снова увлекла на темную лестницу.
Комната Нанси находилась на втором этаже Лувра, а помещение принцессы Маргариты на первом, как раз под комнатой камеристки.
Пришлось спуститься только на один этаж.
Войдя в таинственный коридор, Генрих почувствовал, что у него забилось сердце.
«Как это странно,— подумал он,— сегодня утром, смотря на Сару, я чувствовал то же самое. Неужели я люблю двух женщин сразу?»
Нанси остановилась у потайной двери, которая вела в комнату принцессы.
— Одно слово,— сказала она, наклонившись к уху принца,— или, вернее, позвольте дать вам один совет.
— Я слушаю.
— Будьте скромны и не выдавайте меня. Я ваш союзник.
Нанси отворила дверь, и принц очутился в комнате принцессы Маргариты.
Услыхав шум, принцесса подняла голову и увидела Генриха.
Легкая краска покрыла ее щеки, но так как в будуаре принцессы был полумрак, то нужно было иметь слишком хорошее зрение, чтобы это заметить.
Она приветствовала принца движением руки и сделала знак Нанси.
Нанси задвинула засов на двери, которая вела в парадные комнаты, и вышла через маленькую дверь в коридор.
Маргарита взглянула на того, кого принимала за бедного гасконского дворянина.
Генрих стоял в нескольких шагах от нее, и, отчасти следуя советам Нанси, а отчасти и потому, что был немного взволнован, он стоял в позе самого почтительного и робкого влюбленного.
Это замешательство понравилось принцессе, дав ей в то же время возможность овладеть собою.
— Ах, господин де Коарасс,— сказала она, протягивая ему руку для поцелуя,— какой вы счастливый, что не принц!
Генрих улыбнулся, потом вздохнул.
— Я хотел бы быть принцем,— прошептал он.
— Напрасно, пренеприятное положение. У меня с утра голова трещит от политики. Королева-мать не дала мне ни минуты покоя.
Генрих робко приблизился на два шага.
— Садитесь, де Коарасс,— продолжала принцесса.— Надеюсь, что сегодня мне более не будут надоедать гневом короля и беспокойством моей матушки по поводу ее любимца Ренэ.
Генрих сел на скамейку рядом с Маргаритой.
— Вы, кажется, обещали мне, де Коарасс, рассказать о любви графини де Грамон к принцу Наваррскому, моему будущему супругу?
Вопрос Маргариты пришелся по душе Генриху, давая ему возможность перейти на веселую тему разговора.
— Ваше высочество,— сказала он.— Графиня Грамон считается одной из красивейших женщин Наварры.
— Я видела ее,— сказала Маргарита.
— В особенности когда ее сопровождает супруг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26