Эти слова, жар дыхания и нега мягкими волнами накатывали на девушку, создавая ощущение, которое Елена не могла бы даже выразить словами. Но она и не пыталась, позволив себе просто быть такой, какой хотелось ее телу, забыв о том, что знала она о себе раньше. И девушка поплыла в этих волнах, и вдруг… в зале возник свет. Свет возник ниоткуда, он просто струился так, словно существовал здесь всегда. И откуда-то издалека она услышала голос Эррила:
— Открой глаза и покажи нам… покажи нам свой огонь, Елена!
Теперь она поняла. Оттолкнув обнимавшую руку, Елена выпрямилась. Больше она не будет скрывать свою сущность! И пусть все видят, кто она! Елена широко распахнула глаза и отпустила на волю сердце — и открыла двери, бывшие до сих пор закрытыми оттого, что она была еще слишком молода и думала, что мир не хочет видеть людей в их подлинной сущности. Девушка оставила свои страхи, раскинула руки, обнимая зал и весь мир. Она являла себя без стыда и сожаления, себя бывшую, настоящую и будущую!
И, как свет в распахнутое окно, наружу хлынула магия, убирая из зала тьму и тени.
Первым порывом Эррила, увидевшего, какая сила льется из девочки, было выхватить у Бола свой меч и перерезать ей горло. Старый воин уже вырвал его, но в последний миг справился с этим желанием, до боли сжав рукоять. И даже Бол отступил, с отвисшей от удивления нижней губой и искаженным лицом.
«Какая мощь!» — подумал Эррил. Мощь, которую он не мог себе представить. Даже маги, только что принявшие посвящение Чи, не сияли таким ослепительным блеском. Девушка стояла, широко раскинув руки, и тело ее горело вспыхивающими потоками света. Тени исчезли совсем, подземелье заливал чистый победный свет.
И все же ребенок, излучавший этот свет, испугал Эррила. Собственно говоря, теперь перед ним стоял не ребенок, не понимающий, что происходит вокруг, смущающийся своей силы и странности, — перед ним стояла уверенная в себе женщина, не знавшая ни страха, ни сомнений. Вернее, это была даже не женщина, а богиня, над головой у которой светился алмазный венец, словно сами звезды собрались здесь, чтобы увенчать этот гордый лик.
Но больше всего потрясли Эррила ее губы, эти полные, яркие, чуть приоткрытые губы, улыбавшиеся чему-то неведомому, что видела только она. И в этой улыбке отчетливо просматривалась та мощная женщина, которой совсем скоро станет эта малышка, женщина смелая, гордая, неподвластная ни одному мужчине. У Эррила пересохло в горле от этих губ, и что-то давно умершее и забытое шевельнулось в его широкой груди — надежда .
И это видение его собственного сердца поразило Эррила даже больше, чем преображение Елены. Старый воин твердил себе, что она все еще ребенок, но сердце говорило ему, что он ошибается, ибо из сияния смотрели на него сразу три лика — лик Елены-девочки, лик Елены-женщины и лик Елены — существа, не имеющего ничего общего с окружающим реальным миром.
Только в этот момент Эррил почувствовал, что в ногах у него уже кишат гоблины, а самые отчаянные, цепляясь коготками, начали лезть по его штанам вверх, словно кораблики, нашедшие среди шторма надежную гавань. Но не успел Эррил их стряхнуть, как они сами попрыгали прочь и рванулись к Елене. Он уже занес меч, чтобы остановить их, но гоблины вдруг дружно повалились ничком на пол и остались там, дрожащие и покорные, а потом и вовсе замерли. Эррил оглянулся: весь зал наполнился их лежащими тельцами, и на свет, как слепые бабочки, из туннелей выползали еще сотни и сотни. Через несколько шагов они также тыкались лицом в пол, слабели и замирали. Лишь некоторые, почуяв неладное, быстро убежали от света обратно в темноту.
— Свет, — пробормотал Бол. — Он порабощает их. Этого хочет Елена?
Эррил заговорил, чтобы хоть как-то отвлечься от созерцания ведьмы:
— Не думаю. Свет — лишь отражение ее магической силы. И эта сила не может никому навредить.
— Значит, свет убивает их, — Бол посмотрел на пространство, устланное телами. — Может, это и к лучшему…
Эррил снова повернулся к девушке. Их разговор, должно быть, достиг ее сознания, и полные губы вдруг перестали улыбаться.
Да, Елена слышала слова дяди, и хотя они раздавались как будто издалека, как щебетанье птиц в лесу, их смысл мгновенно дошел до сознания, и девушка внимательно посмотрела вокруг. Сотни гоблинов лежали повсюду, неестественно изогнув шеи и члены. Значит, она снова убила! Убила сотни ни в чем не повинных существ! Елена закричала, и свет, льющийся из нее, словно ударившись о стены, погас. И девушка стояла, вся дрожа, словно остров среди моря мертвых гоблинов.
Теперь зал освещал только умирающий фонарь Бола. Дядя подошел ближе, и Елена невольно подняла руку, защищаясь от света, словно он обвинял ее в ужасе только что содеянного. Отскочив от света фонаря, Елена рванулась к Эррилу:
— Вы говорили, что это никому не повредит! — крикнула девушка полным слез и обиды голосом.
Слова ее больно ранили Эррила и, дрогнув крупным ртом, он нахмурился:
— Прости, Елена. Я не понял до конца природу этих существ и не ожидал такой силы от твоей магии.
Елена прижала ладони ко рту, душа новый крик. Сила ее магии! Зачем она появилась на свет, убивающая и жестокая!? Ведь гоблины не причинили им никакого вреда, кроме страха! Они даже помогли Эррилу вновь обрести ключ! И за это она предала их смерти. Девушка с ужасом смотрела, как много среди тел маленьких детских трупиков. Она убила детей. Детей!
И Елена, не в силах больше видеть эту картину, закрыла руками лицо.
Бол положил ей на плечо легкую руку:
— То не твоя вина, родная. Мы все не знали. И если кто-то и виноват, то только мы с Эррилом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131