Но тогда ему показалось, что все его надежды напрасны, поскольку Мальф выглядел согбенным стариком, корявым, как корни многовековых дубов. Его белая, как первый снег, борода свисала так низко, что старик подвязывал ее вроде пояса. Чему могла научить юного гиганта эта развалина!? Мальф казался настолько слабым, что и топора-то не удержит, чего уж и говорить о битвах! Но после первого же урока юный Крал обнаружил, что валяется в грязи с рассеченным лбом и плотно прижат к земле древком топора. Последнее, что помнил мальчик, был свист лезвия, почти коснувшегося его головы. Но вместо того чтобы раздробить череп, Мальф сделал финт большим пальцем, и топор лишь срезал прядь волос у Крала на макушке. Так, тем холодным утром, касаясь спиной льда, Крал получил первый из многих уроков от своего многомудрого учителя. И горец никогда не пожалел о них. Он и теперь не посрамит старого Мальфа! Пусть гоблины невелики, но злоба их, так же как и их количество, не знают пределов. И рука с топором должна двигаться безостановочно, а глаз постоянно намечать все новые и новые жертвы. И Крал успешно шел к цели, не позволяя ни одному зубу, ни одному крошечному ножу коснуться своей груди.
Отрубив очередное запястье с крошечным кинжалом, горец едва уклонился от брызнувшей фонтаном кровавой струи. Гигант сделал это не из брезгливости, но лишь для того, чтобы ни на мгновение не ослепнуть, и правильно сделал, потому что второй кинжал был уже нацелен на него с другой стороны. Заносить топор уже не было времени, и Крал применил прием своего старого мастера, ударил древком прямо в глаза гоблину.. Кость хрустнула, и его противник упал.
Крал перескочил через труп и стал продвигаться дальше.
Эррил слабел под тяжестью все больше наваливавшихся на него тварей, и какая-то часть его духа уже готова была сдаться, отказаться от бесполезной борьбы. Ему казалось, что он сражается целую вечность, все пять столетий, но упрямство, хранившее в его жилах упрямство всех жителей Стендая, не позволяло ему прекратить борьбу и поддаться отчаянию. Нет, пять страшных веков тяжелее, чем какие-то твари. К тому же старый воин ждал слишком долго и пожертвовал слишком многим, чтобы умереть сейчас просто так, от зубов подземных чудовищ!
Не помня себя от боли и гнева, Эррил кричал, отбивался, пинал гоблинов ногами, молотил железным кулаком, не давая подобраться к лицу и горлу. Левая рука с мечом еще удерживала какое-то пространство, в котором можно было дышать, но о том, чтобы встать или увидеть, что происходит со стариком и Еленой, он уже даже и не мечтал. Вокруг постоянно стояла непроницаемая стена гоблинов.
И Эррил не сдавался и не позволял себе слушать подленький шепоток отчаяния.
Но вот в какую-то секунду он неожиданно услышал чей-то крик и слово «ребенок », шипенье и вой гоблинов заглушили остальное. Кто это кричал? Да и кричал ли?
Однако в следующий момент краем глаза Эррил увидел лунного сокола, чертившего круги под потолком, — значит, птица вернулась, заблудившись в туннелях и не найдя выхода. Зато теперь у них есть свет, — и Эррил поблагодарил небеса даже за такую малость. От неожиданности и света гоблины на мгновение остановились. Пользуясь этим, Эррил успел вскочить, взмахом меча очертив вокруг себя пустой круг.
Но то, что он увидел перед собой, заставило его застыть от ужаса. Огромный гоблин, в два раза больше человеческого роста, пробивался прямо к нему. Руки его были обагрены кровью, клыкастая пасть несла смерть.
Эррил сделал шаг назад, и тут же острая боль пронзила его правую ногу. Старый воин глянул вниз, — ступни не было и, падая, он успел заметить еще, как очередной гоблин собирается полоснуть его лезвием по бедру. Вот лезвие коснулось кости, и от боли Эррил стал терять сознание, из последних сил умудрившись все-таки вырвать лезвие. Падая, он придавил гоблина железным кулаком насмерть. Но все было бесполезно.
В спину тоже вонзился нож, в глазах Эррила совсем почернело, гоблины уже двоились и троились.
Сощурив глаза от гнева, отчаяния и боли, Эррил понял, что смерть, которую он искал все эти пятьсот лет, уже близко.
Старый воин слабеющими руками поднял меч. Сколько раз за свою долгую жизнь он призывал смерть как избавление, жаждая лишь одного — вечного успокоения, но сейчас… сейчас он не хотел умирать. Он не мог умереть, потому что отвечал за других, за беспомощного старика, за невинную девочку, за мальчика Динала, наконец! И Эррил опять взбунтовался против смерти.
Не чувствуя уже ран, забыв про агонию и не видя луж крови вокруг, он зажал в руке меч, готовый последним ударом встретить страшного короля гоблинов, упорно стремившегося к нему. Но тут чудовище стряхнуло с рук двух своих подданных так, что они отлетели к противоположной стене, и меч в руке Эррила дрогнул. Даже видеть это чудовище у человека не было сил, а монстр уже нагнулся над ним и прижал старого воина к стене.
— Ты еще жив, хвала небесам! — вдруг услышал он знакомый голос горца, раздавшийся из-за спины чудовища.
Кольцо гоблинов оказалось разорванным. Уходящим сознанием Эррил вгляделся в зал, — и ему вдруг показалось, что гоблинов стало меньше! Да, действительно, они быстро уползали, оставляя лишь умирающих и мертвых. Но зато оставался гоблин-великан, наклонившийся над ним. И в то же мгновение Эррил увидел, как Крал положил руку на плечо чудовища и, увидев ужас в глазах друга, поспешил сказать:
— Это Толчук. Это друг.
— Что… Что… — язык не слушался несчастного бродяги.
— Это огр, он и помог нам спасти тебя.
И слова Крала напомнили Эррилу о Боле и Елене. Оглянувшись, старый воин увидел, что девочка лежит позади старика в разорванной в клочья рубашке и с окровавленным лицом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131