— Ну, пойдем же, Елена, нам надо идти!
— Нет, — шептала она — Здесь, в тени, они нас не увидят.
И брат, снедаемый любопытством, не стал с ней спорить и встал на колени рядом:
— Интересно, чего им нужно? — шепотом спросил он ее.
— Меня, — тихо ответила девушка, даже не задумываясь. Она знала, что это именно так, что все происходящее каким-то образом связано именно с нею, с ее покрасневшей рукой, со сгоревшим в пепел яблоком, со взорвавшейся ванной. И вот теперь это ночное посещение. Произошло слишком много странных событий подряд, чтобы оказаться несвязанным набором случайностей.
— Смотри! — шепнул брат.
Елена посмотрела вниз, где отец уже открыл двери. Теперь их отец стоял на пороге, и в руках его снова тускло поблескивал топор. Раздались голоса.
— Ну, и из-за чего вся эта суматоха? — первым спросил отец.
На порог взошел высокий, бывший на несколько пальцев ниже отца и гораздо уже его. В свете лампы Елена увидела, что рубашка на животе у него разорвана или разрезана. На нем был плащ для верховой езды и высокие, заляпанные грязью сапоги. Даже с такого расстояния девушка отчетливо разглядела, что материал, из которого сделан плащ, очень дорог, не какое-нибудь деревенское рядно. Незнакомец поправил небольшие каштановые усы под узким носом и медленно ответил:
— Мы пришли для расследования. Одна из ваших дочерей обвиняется в… скажем так, в некоем неблагопристойном поступке.
— И что же это за поступок?
Говорящий обернулся назад, словно ища какой-то помощи, и в дверях возникла фигура второго незнакомца. Отец невольно отступил на шаг. Перед ним стояла согбенная фигура в старом черном одеянии, подвязанном веревкой, посох был воткнут в грязь. Выпростав тощую, как у скелета, руку, незнакомец прикрылся ею от света лампы так, словно ее свет мог ослепить его:
— Мы ищем ребенка, — проскрипел он старческим голосом. — Ребенка, у которого рука запятнана кровью.
Мать вскинулась, и хотя тут же взяла себя в руки, ее движение не ускользнуло от старика. Елена внутренне сжалась и увидела, как безжизненные голубоватые, как опал, глаза старика уставились на мать.
— Не понимаю, о чем вы говорите, — пробасил отец.
Человек в рясе взял посох и вновь отступил в темноту двора.
Но тогда заговорил первый:
— Зачем беспокоить всю семью? Выйдите на улицу, и мы спокойно поговорим и, возможно, решим все дело миром. — Он слегка поклонился и махнул рукой в сторону амбара: — Пройдемте, а то уже поздно, и все, без сомнения, хотят спать.
Глядя, как отец делает шаг с крыльца, Елена уже знала, что ждет его там, в этой липкой холодной грязи. Перед глазами ее на мгновение возникли обглоданные кости несчастного филина и белые скрывшиеся под землей твари. Девушка вскочила и хотела броситься в кухню, но Джоах успел поймать ее за край рубашки и посадить на место:
— Ты что делаешь? — прошипел он ей в самое ухо.
— Пусти! — она стала вырываться из рук брата, но он был гораздо сильнее. — Надо предупредить отца!
— Он сказал нам не выходить.
И Елена увидела, как отец спускается во двор. О, ради всего святого, нет! Нет! Она, наконец, вырвалась и бросилась вниз. Джоах помчался за ней. Трое взрослых мгновенно обернулись:
— Постой! — крикнула она, и нога отца остановилась над последней ступенькой. Лицо его стало багровым от гнева:
— Я, кажется, сказал тебе.
Но стоявший за ним молодой незнакомец в то же мгновение схватил отца за плечи и толкнул с крыльца. Отец упал лицом в грязь. Елена завизжала, а мать, сжимая в руке нож, бросилась на обидчика. Но мать была уже слишком стара, а незнакомец слишком увертлив, он схватил мать за руку и тоже потащил на улицу.
Тогда закричал Джоах и кинулся к матери, но было уже поздно: мать бесформенной кучей лежала в грязи рядом с отцом. Джоах, брызжа слюной, налетел на неведомого злодея, но тот мгновенно выхватил из-под полы плаща дубинку и ударил мальчика по голове. Со стоном Джоах повалился на деревянный пол кухни.
Елена стояла неподвижно под парализующим взглядом старика. Тот не сводил глаз с ее запятнанной руки, и глаза его становились все шире.
— Воистину! — пробормотал, наконец, он и отступил на шаг, мельком поглядев на лежащих неподвижно родителей Елены. — Вот она!
Отец кое-как старался подняться на ноги, пытаясь одновременно защитить жену, которая, стоя на коленях, как больного ребенка, держала свою левую руку.
— Не смейте трогать девочку! — прохрипел отец.
Джоах, весь окровавленный, тоже поднялся и встал между дверью и сестрой:
— Дочь или жизнь! — проскрипел старик, и голос его растворился в темноте эхом.
— Вы не тронете Елену. Или я убью вас обоих, — отец уже твердо стоял на ногах и грозно смотрел на пришельцев.
И тогда старик взял свой посох и дважды ткнул им в землю рядом с крыльцом. После второго удара земля под ногами родителей вспучилась, и их фигуры скрылись в туче грязи. Первый раз в жизни Елена услышала, как пронзительно тонко и отчаянно кричит отец. Грязь улеглась, и девочка увидела, что родители облеплены массой тех ужасных белых червей, что полчаса назад съели филина. Кровь лилась с обоих ручьем.
Упав на колени, девочка отчаянно закричала.
Отец бросился к дому:
— Джоах! — заревел он. — Спаси сестру! Ты… — дальнейших слов было уже не слышно, поскольку твари добрались до отцовского горла.
Джоах рывком поднял сестру с колен:
— Нет — как безумная, шептала она. И еще громче: — Нет! — Кровь ее заполыхала огнем. — Нет!
Перед глазами у нее поплыл красный туман, и дыхание перехватило. Она застонала и стиснула кулаки, уже не обращая внимания на брата, который смотрел на нее почти с ужасом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131